Светлые дни и ночи
Шрифт:
Валентин выразительно смотрит на чёткий профиль, обрамленный чёрными, как антрацит, волосами, бросает недокуренную сигарету и теснее прижимает к себе Анну.
– Почему уснули чайки? – начинает он, жестикулируя свободной рукой. – Представьте, вот эта сизая полоска зари, оживающее море, меркнущие звёзды… Это не просто заря – это старт новой истории. Я возьму вас за руку, вот так, и мы пойдём вон к тем холмам, из-за которых появится солнце, окунёмся с головой в его малиновую предутреннюю свежесть. Вы любите купаться в такой час?
– Вообще, это чарующе. Но сейчас я не готова.
– Что ж, не
– Скоро рассветет, а мы ещё совсем не спали. Поторопимся?
– Вы позволите остаться с вами?
– Что за вопрос? Конечно, нет! Ведь вы ещё не посвятили мне ни одного стихотворения.
– Вы коварны!
– Что вы! Просто я, как и всякая женщина, мечтаю получать комплименты высшей пробы. Кстати, мы уже пришли.
Анна остановилась у обшарпанной трёхэтажки, в которой накануне разведала проходной подъезд. «Только бы его не запирали на ночь!» – про себя взмолилась она.
– Только один поцелуй… – шепчет Валентин.
– Извольте, но только один.
– Но долгий…
Где-то сверху скрипит балконная дверь. Анна отстраняется.
– Эля, где мы встретимся вновь?
– Завтра в двадцать три двадцать три у пирса.
– Почему так поздно. Может, сходим вместе искупаться?
– Да что вы, я теперь проснусь не ранее семи вечера.
– В таком случае, я не прощаюсь!
– Я тоже!
Каблучки уносят Анну вглубь гулкого парадного. Слава Богу, дверь во двор не заперта. Она опрометью пересекает чахлый дворик и через арку пятиэтажки выбегает на параллельную улицу. Её дом на противоположной стороне. Расчёт, похоже, верен – Валентин не интересуется тёмными подворотнями и теперь, погружённый в свои романтические бредни, не торопясь обходит целый квартал. Анна в темноте шарит ключом скважину на входной двери, скидывает туфли и тихо, чтобы не разбудить хозяйку, скользит по паркету в свою комнату. Молниеносно раздевшись и стерев макияж носовым платком, увлажнённым степлившейся минералкой, Анна тщательно складывает весь реквизит обратно в черный целлофановый пакет и прячет в чемодан. Напоследок придирчиво оглядывает себя в зеркало, пшикается привычным дезодорантом и ныряет под махровую простыню.
Валентин появляется не ранее, чем через четверть часа. Интуиция не подвела Анну – он отнюдь не торопился обогнуть этот квартал, а просто курил и брёл, убивая время своего одиночества. Он долго льёт воду в ванной, зачем-то шуршит газетами, курит, потом звенит пряжка его ремня и вот, наконец, он сам оказывается рядом. Анна ощущает на затылке его дыхание, затем, уже сквозь сон, неожиданный поцелуй на своей щеке. Валентин ещё долго лежит на спине, закинув руки за голову. И только, когда последние тени растворяются и занавески наливаются красками, начинает поскрипывать паркетная доска и петь трубы, знаменуя начало нового рабочего дня, его, наконец, одолевает сон.
* * *
Роман пытается поймать блик своими часами и, разглядев на них стрелки, демонстрирующие половину первого ночи, собирается восвояси. Вечер выдался неудачным. Ни одной купающейся при свете луны русалки! Соответственно, и никаких приключений души и тела! Чертовщина. Не так уж много осталось дней отпуска, а настоящее приключение ещё не пережито. Были несколько перепихов
Роман сворачивает в сторону ресторана. В конце концов, что ещё делать в этот поздний час? Он заказывает мартини и оглядывается. Всё те же курортные лица, с которыми пересекался уже раз сто. А приятель – единственный. И это Юрий, бородатый музыкант местного ансамбля, который только что закончил выступление. Он оживлённо беседует с высокой черноволосой кареглазкой, плотно упакованной в чёрную кожу. Чувство такта подсказывает, что надо бы обождать, но Роман деловито подходит к ним и отрывисто приветствует.
– А, Рома! – отзывается Юра, – Я думал, что тебя сегодня уже не будет.
– Клёва не было.
– Понимаю!.. Впрочем, знакомься, это Карина, она иногда танцует, но ещё реже поёт в нашем шоу.
– Очень приятно, Роман. Я столько раз видел вас на этой сцене и… ни разу вне её. Вероятно, вы исключительно сценический персонаж и не существуете в реальной жизни?
Карина улыбается эстрадной улыбкой профессиональной шоу-вумен и мягко кивает. Цветной свет странным образом переливается на её глянцевом одеянии и обильном лаке на волосах и ногтях.
– Мы тут говорили, – продолжает Юрий, – о роли спиртного в сближении мужчины и женщины. Карина настаивает, что в большинстве случаев без этого невозможно, я же осмеливаюсь предположить, что оно только всё портит. А ты что думаешь по этому поводу?
– Позвольте мне сначала догнать вас по количеству принятых градусов на душу населения.
Карина заливается звонким смехом.
– Вот ответ настоящего джентльмена.
Роман впервые слышит её необычный голос без микрофона, возможно излишне прокуренный, но вместе с тем какой-то неожиданно мягкий, словно персиковая мякоть. Он заинтригован и воодушевлён.
– Думаю, что позиция Карины соответствует взглядам шикарной девушки, уставшей от знаков внимания всех кому не лень. Её цель скорее споить приставалу, чтобы тот отвалился в прямом смысле этого слова. Ты же, Юра – известное дело – романтик и тебя интересует большей частью светские и возвышенные беседы. Так что правы вы оба. А я спиртное предпочту минералке, уже хотя бы потому, что таким я начинаю нравиться красивым женщинам, ибо развязывается мой закостеневший язык.
– Ха! – восклицает Карина. – Рискну предположить, что под этим делом вам просто-напросто все женщины начинают казаться красивее, чем они есть на самом деле. Любая, проявившая интерес к вашей персоне, рискует нарваться на комплимент.
– Не без этого, конечно, – кивает Роман. – Но! Давно доказано, если я не выпью, красавицы от меня убегают!.. Уходят! Уплывают! Улетают! Короче, испаряются. Так что приходится париться мне. Официант! Ещё мартини! Хотите эксперимент? Если я не стану пить этот бокал, держу пари, вы, Карина, не задержитесь с нами. Если же выпью…
– Ага, будем вместе куковать до рассвета! Какой вы смешной!
– Видите, я уже нарвался на первый комплимент из ваших уст.
Карина и Юрий весело переглядываются.