Светочи Свободы
Шрифт:
Тем не менее некоторые люди просили дать им мантру. Тогда он звал их спуститься с ним вниз по лестнице и шептал ее им на ухо. Мантра была на санскрите и к тому же была весьма длинной, но вам предоставлялась лишь одна-единственная возможность услышать ее и запомнить. Он не записывал ее для вас. Если вам не удавалось запомнить ее с одного такого нашептывания, другого шанса вы не получали.
Гарриет: Какие еще указания о передаче учения давал ему Сиддхарамешвар? Это Сиддхарамешвар предложил Махараджу учить, отвечая на вопросы, а не придерживаясь более традиционного способа?
Дэвид:
Гарриет: Что вы можете сказать о его биографии? Рассказывал ли Махарадж когда-нибудь о своем детстве или о своей семье? Рамана Махарши часто рассказывал истории о ранних годах своей жизни, но я не могу припомнить, чтобы хотя бы в одной из книг о Махарадже упоминались события его биографии.
Дэвид: Это правда. Он был попросту не заинтересован в рассказах о своем прошлом. Единственная запомнившаяся мне история, которую он рассказывал, была скорее шуткой, чем историей. Однажды к Махараджу пришел один человек, который, по-видимому, знал его много лет. Он завел с ним разговор на маратхи в очень свободной манере, как старый знакомый. Никакого перевода не последовало, однако минут через десять все, кто знал маратхи, вдруг одновременно разразились хохотом. Получив сначала разрешение Махараджа, один из переводчиков объяснил, в чем было дело:
– Махарадж говорит, что, когда он был женат, его жена обходилась с ним весьма круто. Она постоянно им командовала и указывала, что ему следует делать: «Махарадж, делай это. Махарадж, отправляйся на рынок и купи то-то».
Конечно, она не называла его Махараджем, но я не могу сейчас вспомнить, как она к нему обращалась.
Переводчик продолжал:
– Его жена давно умерла, Махараджу шел тогда лишь пятый десяток лет. Обычно овдовевшие в таком возрасте мужчины женятся снова, поэтому все родственники Махараджа хотели, чтобы он нашел себе новую жену. Но он отказался, сопроводив свой отказ такими словами: «В тот день, когда она умерла, я женился на свободе».
Мне трудно представить себе кого-либо, командующего Махараджем или хотя бы пытающегося это делать. Он обладал решительным характером, не терпящим никаких глупостей ни от кого.
Гарриет: Учитывая то, что приходилось слышать мне, «решительным» – это, наверное, немного мягко сказано. Я слышала, что он мог быть весьма раздражительным, а иногда и агрессивным.
Дэвид: Да, это так, но я думаю, что это было просто частью его учительского метода. Некоторым людям нужна определенная встряска, и когда на них кричат, необходимый эффект может быть достигнут. Я помню, как одна женщина спросила его скорее невинно:
– Я полагала, что просветленные люди должны быть счастливыми и благостными. Вы же почти всегда кажетесь сердитым. Разве ваше состояние не приносит вам постоянное счастье и мир?
На это он ответил:
– У джняни есть только один настоящий повод для радости –
Гарриет: И как часто такое случалось?
Дэвид: Не знаю. По-видимому, это была одна из тем, которые он не любил обсуждать.
Однажды я спросил его прямо:
– Сколько людей достигло реализации благодаря вашему учению?
Мой вопрос явно пришелся ему не по душе:
– Какое тебе дело до этого? – спросил он меня. – Как тебе может помочь такая информация?
– Что ж, – сказал я, – в зависимости от вашего ответа мой оптимизм может либо возрасти, либо уменьшиться. Если это лотерея, в которой из десяти миллионов выигрывает только один билет, у меня будет мало надежды на победу. Но если из тысячи билетов выигрывают сто, моя вера в успех будет намного сильнее. Если вы сможете убедить меня в том, что люди здесь пробуждаются, я буду чувствовать себя увереннее относительно своих собственных шансов. Думаю, что уверенность в моих шансах сделает мои намерения еще более искренними.
Слово «искренность» было одним из ключевых слов его учения. Он считал, что нужно иметь сильное желание реализации Атмана и при любой возможности использовать для достижения этого все свои способности. Такую решительную сосредоточенность на истине он называл искренностью.
Я не помню точно, что мне ответил Махарадж, но помню, что он не назвал мне никаких цифр. Очевидно, он не считал, что мне или кому-либо еще следует знать подобные вещи.
Гарриет: Может быть, реализованных людей было так мало, что информация об их количестве могла бы плохо отразиться на вашей «искренности».
Дэвид: Вполне вероятно, поскольку я не думаю, что их было много.
Гарриет: Вам все-таки удалось узнать об этом прямо или косвенно?
Дэвид: В тот день нет. Но я об этом не забыл и продолжал ждать подходящего момента, чтобы снова поднять этот вопрос. Одним утром Махарадж казался более чем обычно разочарованным нашей общей неспособностью ухватить суть того, о чем он говорил.
– Люди, зачем я трачу на вас свое время?! – воскликнул он. – Почему никто из вас никак не может понять, о чем я говорю?
Я решил воспользоваться случаем:
– За все годы вашего учительства сколько людей действительно поняли и познали на своем опыте ваше учение?
Несколько мгновений он молчал, а затем сказал:
– Один человек. Морис Фридман.
К этому он больше ничего не добавил, а я больше ни о чем не спрашивал.
Я уже говорил, что в завершение своей утренней пуджи он наносил кумкум на лбы всех просветленных людей, изображения которых находились в его комнате. Среди этих изображений были и две большие фотографии Мориса, и с обеими из них проводилась церемония нанесения кумкума. Махарадж определенно испытывал к Морису большое уважение. Я помню, как во время одного из моих утренних приходов Махараджа расспрашивали о каком-то его высказывании, зафиксированном в книге «Я есть То». Кажется, оно касалось осуществления желаний.