Светская львица

Зигесар Сесили фон

– Я. . . Ты только что была там?

– Да.

Дженни почувствовала себя веселее, просто дыша тем же воздухом, что и Изи. Он начал говорить что-то еще, но тут дверь открылась, и мистер Далтон высунул блондинистую голову.

– Мистер Велш, теперь ваша очередь.

Не прощаясь, Изи ввалился в кабинет. Дженни повернулась и спустилась вниз по лестнице в ярком солнечном свете. На нижней ветке дерева прямо на ее пути сидела одна из тех жирных больших рогатых сов. Она замерла. Была ли это та же самая сова, которая пыталась убить ее всего два дня назад? Она прищурилась. Сова, наконец, медленно моргнула, как если бы она была каменной, а затем

отвернулась. Дженни поспешила мимо нее по пути к ее первому классу. Это был первый и, возможно, только триумфальный момент дня. Она выиграла конкурс "кто кого пересмотрит" у совы.

13

В ПЕРИОД ЭМОЦИОНАЛЬНОГО СТРЕССА, УЧАЩИЕСЯ УЭЙВЕРЛИ ДОЛЖНЫ ПРИСЛУШИВАТЬСЯ К СОВЕЙ ВНУТРЕННЕЙ СОВЕ. (прим.перев.:здесь идет игра слов WAVERLY OWL и INNER OWL )

– Рад видеть, что ты смог сделать это, - Далтон приветствовал Изи. Разнул прошлой ночью оставил у Изи чувство навоза, который он стряхивал с подошвы Credo перед поездкой.

Он упал в черное кожаное кресло офис Эймс и тупо уставился на соседку Келли по комнате, Бретт, которая сидела напротив него в совершенно прозрачной фиолетовой блузке. Его новому советнику на вид было лет восемнадцать, долгожданное изменение от своего старого советника, мистера Келли, который был настолько древним, что он едва помнил свое имя и, наконец, в прошлом году ему исполнилось около сотни лет.

– Привет, Изи, - Бретт встретила его повышенным авторитетным тоном, делая несколько заметок в желтом блокноте.

– Хорошо провел лето?

– Угу, - хмыкнул Изи, глядя в потолок. Бретт, возможно, думала, что она мисс у-меня-есть-власть-над-тобой-потому-что-я-префект, но Изи не купился на это. Он и Бретт были близки. Они были вместе в классе по французскому на первом году обучения, и для окончательного собеседования вместо того, чтобы вставать перед классом и вести бессмысленный разговор, Бретт в голову пришла идея сделать ужасный Godardian французский короткометражный фильм с помощью антикварной Super-8 камеры. Изи был ее партнером по классу и, следовательно, экзистенциальной звездой фильма. Он должен был говорить странные вещи по-французски, как "Мой омлет с ветчиной мертв", и, "Глаза - глаза - от боли." Господину Гримму понравилось это и он поставил им обоим "отлично".

– И. Фрэнсис Велш, - Далтон обратился к нему, разглядывая его внимательно.

– Что вы хотите рассказать мне о прошлой ночи?

– Она будет здесь?
– Он указал пальцем на Брет.

– Я думал, такие вещи конфиденциальны.

– Я его помощник, - Бретт быстро ответила, садясь прямее.

– Она помогает мне с разбирательствами Дисциплинарного комитета, - Далтон объяснил.

– Я думаю, что это квалифицируется.

Изи посмотрел назад и вперед между ними. Ух ты. Далтон был побит - Бретт Мессершмидт!

– Здесь говорится, что у вас было немало проблем с Правилами в течение последних нескольких лет, Изи.

Далтон прочистил горло.

– Дисциплинарный испытательный срок три раза. Отсрочка два раза. Вас почти выгнали в прошлом году за не посещение занятий после весенних каникул. Бесчисленные споры с учителями. Плохое отношение.

Он сделал паузу и перевернул новую страницу файла.

– Беспорядок в классе. Оценки ниже средних. Почти отсутствие внеклассной деятельности. Пойман с алкоголем четыре раза. Пропуск спортивных занятий. Отсутствие командного духа...

Он перевернул на другую страницу. Бретт ухмыльнулась.

– Но...

Мистер Далтон провел своим указательным пальцем по файлу и поднял брови. Он показал бумагу Бретт, и она склонила

голову скептически. Изи закатил глаза. Без сомнения, это были чертовы баллов PSAT (прим.перев.:PSAT - стандартизированный тест в США) снова. Он набрал почти высший балл во всех трех разделах - большое дело. Это была такая вещь, на которую его родители пускали слюни больше, даже хотя Изи, возможно, имел меньше заботы. Сбегая из общежития, чтобы наблюдать падающие звезды в центре поля в два часа ночи или ходить босиком в ручье за домом искусств на рассвете - это были те вещи, о которых он заботился, все, что он смог бы вспомнить, когда он был бы старым и трясущимся. Не глупые оценки теста. К сожалению, все фиговые правила встали на его пути, когда Изи хотел более совершенные Уэйверли моменты.

– Ты наследие, - Далтон продолжил, глядя на его запонки.

– Но это не должно означать хоть что-то. Я имею в виду, я наследие Уэйверли тоже.

– В самом деле?
– Бретт завизжала.

– Я тоже!

– Мой отец ходил сюда, и мой дед ходил сюда. И его брат тоже.

Далтон повернулся к Бретт.

– В принципе, мужчины Далтоны были первого выпускниками академии Уэйверли.

– Как будто я должен был знать, - Easy пробормотал с сарказмом. Что было с этим учителем, пытающимся произвести впечатление на Бретт?

Далтон прищурился.

– Послушай, я никогда не ожидал, что буду учить кого-то другого. На самом деле, я думаю, что учителя были строги со мной, потому что у меня было наследие - они ожидали, что я должен быть примером для других студентов.

– Верно.

Разве это не дерьмо. Изи стиснул зубы. У него было наследие, которое должно было быть особой вещью, но он знал, как это действительно работает: если в вашей семье было достаточно денег, чтобы отправить последовательно детей (или поколений) в Уэйверли, администрация будет целовать вашу задницу остальную часть ваших дней. Не было никаких моральных стандартов, только деньги. Хит Ферро был проклят своим наследием, в конце концов, и смотрит на все дерьмо, в которое он влип!

Далтон наклонился вперед.

– Издевайся над всем, над чем хочешь, но вы не должны были быть в Думбартоне прошлой ночью, и вас, конечно, не должно было быть. . . э. . . с новой девушкой Дженнифер Хамфри.

– Вы были с Дженни?

Бретт наклонилась вперед, смотря крайне заинтересованно.

– Что Дженни сказала об этом?
– спросил Изи.

– Она ничего не рассказала.

Бретт нахмурилась.

– Она сказала, что не готова выступить с заявлением.

– О.
– Изи почесал нос.

Он не был уверен, что делать с Дженни и что случилось прошлой ночью. После разговора с ней в кафе, он убедил себя, что она была всего лишь миражом. Она не была похожа на ту, кто наносит много косметики, если таковые имеются, и она была крошечной там, где Келли была высока. У нее были миниатюрные руки и ноги, длинные ресницы, и она носила с собой сумку, на которой не было большого G Gucci. И она спрашивала его об искусстве. Келли не пришло бы в голову спросить его об искусстве. И прошлая ночь - это был тоже мираж - пьяный мираж. Он был с Келли и сновал полуголый из постели Дженни, с Парди у него на хвосте. Теперь Дженни - милая Дженни - попала в беду из-за него. Но ему нужно было быть рядом с ней. Она выглядела такой розовой и новой, как картина Боттичелли, которую он видел в Tlhaest Byieratrh в Риме: Венеры, с сексуальной чикой выскакивающей из раскладушки. Он не хотел, чтобы она была в беде. Но он не хотел, чтобы Келли узнала, что он касался Дженни. Изи сложил его руки за головой, чтобы сохранить его мозг от похмелья, разливающегося из ушей.