Светящийся
Шрифт:
— Джек, — послышался сзади робкий дрожащий голос.
Он чуть не свалился с табурета, так резко крутанул его. В дверях стояла Венди с Денни на руках — он скорчился в ее объятиях, как восковая фигура в паноптикуме. Они втроем словно представляли немую сцену в какой-то старомодной пьесе из жизни пьяниц, в которой ленивый реквизитор забыл заставить бутылками полки в Притоне Греха.
— Я не дотрагивался до него, — сказал Джек глухо. — Никогда больше после того, как сломал руку. Даже не шлепнул…
— Джек,
— Нет! Имеет! — закричал он, стукнув кулаком по стойке так, что подпрыгнула чашка для арахиса. — Имеет, черт побери, имеет большое значение!
— Джек, нужно увезти его отсюда. Он…
Денни зашевелился у нее на руках. Застывшее пустое выражение на его лице стало разламываться, точно ледовая корочка на поверхности ведра. Губы искривились, глаза расширились, руки взметнулись вверх, словно желая закрыться от внешнего мира, и снова опустились.
Вдруг тело его напряглось, спина выгнулась дугой, заставив Венди пошатнуться. И он закричал, испуская один сумасшедший вопль за другим, — звуки заполнили пустоту гостиной и столовой, дробясь эхом и возвращаясь к ним леденящим душу уханьем. Им казалось, что кричат сразу сотни Денни.
— Джек! — воскликнула Венди в ужасе. — Что с ним! Боже мой, что с ним?!
Джек соскочил с табурета, испуганный, как никогда в жизни. В какую черную дыру заглянул Денни, куда проник, в какое осиное гнездо? Кто укусил его?
— Денни! — заорал он. — Денни!
Мальчик увидел его, стал вырываться из рук матери с такой силой, что ей не осталось ничего другого, как выпустить его.
— Папочка! — выкрикнул он, подбегая к отцу, с огромными глазами на белом лице. — О, папочка, это она! Она, она! О, па-апочкаааа!
Денни ударился об отца с силой, заставившей того покачнуться. Вцепился в него, как нокаутированный боксер в клинче, и стал рыдать, уткнувшись ему лицом в рубашку. Джек животом ощущал, как дергается и дрожит лицо сына.
— Папочка, это была она!
Джек медленно перевел взгляд на Венди. Ее глаза походили на две серебряные монетки.
— Венди, — произнес он тихо, как бы мурлыкающим голосом, — что ты сделала с ним?
Побледнев, Венди уставилась на мужа в тупом изумлении. Потом покачала головой:
— Джек, ты же знаешь…
Снаружи валил снег.
24. Разговор на кухне
Джек отнес Денни на кухню. Мальчик все еще плакал, уткнувшись лицом в его рубашку. Здесь Джек отдал ребенка Венди, которая до сих пор не могла прийти в себя от удивления.
— Джек, я не знаю, о чем он говорит, пожалуйста, поверь мне.
— Я верю, — ответил он, хотя втайне радовался тому, что их роли поменялись
— Есть у нас шерри? — спросил он у Венди.
— Что? Да, конечно, две или три бутылки.
— На какой полке?
Она показала. Джек взял одну из бутылок, плеснул добрую порцию вина в чашку с чаем и долил ее до краев молоком. Затем добавил три чайных ложечки сахара и помешал. Он поднес чашку Денни, который теперь не плакал, а всхлипывал и икал.
— Хлебни вот этого пойла, док, — сказал он, — на вкус будет противно, но ты вскоре почувствуешь себя лучше. Выпей ради папы.
Денни кивнул и взял чашку, немного отпил и вопросительно взглянул на отца. Джек кивнул. Денни отпил еще. Венди почувствовала укол ревности: ради нее Денни не стал бы пить такую гадость.
Следом явилась беспокойная и даже пугающая мысль: неужели ей хочется, чтобы виноватым оказался Джек? Неужели она настолько ревнива? Так могла бы подумать ее мать — вот что по-настоящему ужасно. Она вспомнила, как однажды отец повел ее в парк, и там она свалилась с гимнастической лестницы. Дома мать орала на отца:
— Теперь ты рад? Теперь-то ты понял, что ты за отец?
Это она свела его в могилу. Они собирались разойтись, но для него было уже поздно.
И она точно так же, как ее мать, не испытывает никаких сомнений, сваливая всю вину на Джека. Ни малейших. У Венди запылали щеки при мысли, что, повторись такое снова, она поведет себя точно также. И будет думать то же. Она унаследовала от матери часть ее существа — и тут ничего не поделаешь.
— Джек, — начала она, еще не зная, будет ли извиняться или оправдываться. И то и другое было напрасным.
— Не теперь, — ответил он. Денни понадобилось не менее пятнадцати минут, чтобы опорожнить чашку, но к этому времени он заметно успокоился. Его перестала бить дрожь.
Джек серьезно положил руку на плечо сына.
— Денни, ты сможешь в точности рассказать нам, что с тобой случилось? Нам это важно знать.
Денни перевел взгляд с отца на мать. Повисшая тишина еще больше подчеркивала безысходность их положения: снаружи доносились вой ветра, наметающего все новые сугробы, поскрипывание и стоны старого отеля под напором бури. Сознание их оторванности от мира с новой силой ударило Венди в сердце.
— Я хочу… я расскажу вам все, — прошептал Денни. — Надо было рассказать раньше. — Он поднял чашку и подержал ее в руках, словно ища успокоения в ее тепле.