Свежий ветер
Шрифт:
Мне вспомнилась наша с Кейденом беседа, состоявшаяся несколько лет назад. Я как в воду глядела. Они не слушали, потому что не хотели, чтобы я оказалась права. Я бы тоже не захотела.
Порой я спрашивала себя, почему беспокоюсь о нашей судьбе, если никто больше не волнуется? Почему я должна бросаться на передовую и спасать их задницы, в то время как они даже выслушать меня не могут – будто не желают, чтобы их спасали. Ведь я была права в прошлый раз.
Дождь наконец-то прекратился, и сквозь серые, тяжелые тучи я видела голубое небо. Иногда я думала о том, чтобы бросить Альянс и сбежать; украсть «Нормандию» - в этом у меня уже имелся опыт – и улететь далеко-далеко. Использовать свои
И все же я ничего не делала. Сидела на месте, покрываясь ржавчиной, отвечала на вопросы, так ничего и не добившись…
Стены давили на меня.
Я взяла планшет, открыла крошечное отделение сбоку и достала длинное, тонкое устройство, врученное мне Касуми, пообещавшей, что его не засекут никакие датчики. Я поднесла приборчик к окну, коснулась сенсорной кнопки и принялась наблюдать, как открываются замки и отключается сигнализация.
С ловкостью, пришедшей с практикой, я открыла окно, ухватилась за выступ над ним и вылезла наружу. Я находилась на высоте восьми этажей над бетонной парковкой, однако, к счастью, десять лет, проведенных на улицах метрополиса, сделали меня очень цепкой. Не теряя времени, я двинулась привычным маршрутом, которым пользовалась уже в течение двух месяцев всякий раз, когда моя комната становилась слишком тесной. Непростое занятие, однако я быстро училась, и в этот раз даже практически не вспотела к тому моменту, как, оттолкнувшись от последней выбоины в стене, забралась на крышу, тонувшую в послеполуденной тени.
Меня держали не в тюремном блоке – тогда им пришлось бы признать, что я заключенная – и местная охрана не особо свирепствовала. Если здесь и были камеры, то они работали не слишком хорошо, потому что меня пока еще ни разу не отругали за эти прогулки.
Усевшись на практически сухой бетонный пол, я облокотилась на вентиляционную трубу и достала из рукава пачку сигарет, которую вытащила из кармана одного из охранников. Тогда я еще не знала, зачем сделала это – может быть, чтобы отомстить ему за то, что он доставал меня – но сейчас радовалась этому факту. Внутри осталась всего одна сигарета – в конце концов, это были два довольно тяжелых месяца, и то, что меня не пускали в спортзал выпустить пар, только усугубляло дело. Я казалась себе механизмом, оставленным ржаветь; мне хотелось бежать и бежать только чтобы почувствовать, что мое тело снова работает.
Я вновь достала устройство Касуми и повертела его в руках. Его обратная сторона представляла собой электрошокер, который, вероятно, не остановит солдата, но уж точно доставит ему крайне неприятные ощущения. Это было мое единственное оружие, однако оно служило и другим целям. Активировав его, я подожгла сигарету проскочившей между контактов искрой.
Глубоко затянувшись и не обращая внимания на возникшее головокружение, я расслабилась и, подняв голову, уставилась на все еще покрытое тучами небо.
Возможно, и вправду лучше сбежать. Тогда они поймут. Они осознают, что невозможно угнетать человека бесконечно, и что однажды он даст отпор.
Может быть, мне вообще не следовало сюда прилетать.
************
Кейден
С раздражением я осознал, что челнок задерживается. Четыре дня я провел на Земле, пытаясь заставить руководство Альянса выслушать меня, и теперь ожидал транспорта, который должен был доставить меня на Лунную базу, откуда я вылечу на Цитадель, чтобы отчитаться перед Андерсоном. А затем, как мне было известно, меня уже ожидало какое-то засекреченное задание, подробности
Я сделал все, что в моих силах, чтобы увидеться с Шепард, но, исключая незаконное проникновение в охраняемое крыло здания, где ее содержали, я был бессилен. Меня считали ее союзником, а потому опасались, что я передам ей какое-нибудь сообщение или наоборот – получу инструкции касательно… касательно чего? На этот вопрос у меня не было ответа. Люди, ответственные за ее нахождение здесь, казалось, сами не понимали, что делали, и относились к ней, как к психически неуравновешенной, склонной к жестокости преступнице, которую лучше всего пожизненно запереть в казематах. Мне не хотелось представлять, как она выносила подобное обращение. Ее огромный опыт и профессионализм приучили Шепард к тому, что к ее словам прислушиваются, и я точно знал, насколько она не любила людей, которые недооценивали ее или не обращали внимания на то, что она говорила. Даже мне с трудом удавалось держать себя в руках, видя их равнодушие к происходящему.
Порой я ощущал себя полным идиотом – они следовали той же логике, что и я, когда впервые узнал, что она жива. И теперь, слыша, как кто-то другой озвучивает мои мысли, я чувствовал себя глупо. Я так хорошо знал ее - мне не следовало сразу же верить в самый худший из всех возможных вариант. Я должен был дать ей шанс объясниться.
Челнок задерживался, но по крайней мере погода немного улучшилась. Сидя в крошечной комнатке, я смотрел в окно на последние этажи того крыла здания, в котором держали Шепард, и гадал, видит ли она то же самое небо, что и я.
Она всегда ненавидела дождь.
Отворачиваясь в сторону коридора, боковым зрением я вдруг заметил какое-то движение и снова взглянул в окно. Не веря своим глазам, я наблюдал, как с легкостью акробата кто-то забрался на крышу.
Подняв голову, человек посмотрел на небо, и мне показалось, что сердце оборвалось в груди.
Конечно же, это была она. Конечно же, ей не составляло труда выбраться из своей тюрьмы, даже не вспотев. Откинув назад свои растрепанные волосы, она потянулась, предоставляя мне шанс разглядеть ее облаченную в темно-серого цвета одежду фигуру. Кто еще мог вести себя на крыше штаб-квартиры Альянса, словно на прогулке в парке? Разумеется, это была Джена.
Неужели она пыталась сбежать?
Но уже в следующее мгновение я увидел, как она села и прислонилась к вентиляционной трубе. И в самом деле – если бы она хотела сбежать, то сделала бы это давным-давно, к тому же явно не посреди белого дня и не босиком.
Она находилась совсем рядом! По-настоящему, во плоти, а не на экране монитора или в моем воображении. Она сидела там, на крыше, одна, а я не видел ее с той ужасной встречи на Горизонте. Бросив взгляд на инструметрон, я убедился, что челнок до сих пор не прибыл, но теперь мне хотелось, чтобы он и вовсе не появлялся.
Я снова оценил расстояние, отделяющее меня от крыши, на которой, примостившись между труб, сидела Джена. Я смогу, у меня достаточно времени.
Через окно я выбрался на карниз, а затем, окружив себя биотическим барьером, практически бесшумно спрыгнул на крышу подо мной.
Ее рефлексы по-прежнему были молниеносными, и два месяца заточения не смогли изменить этого – она прекрасно чувствовала свое окружение. Стоило мне сделать шаг, как Шепард резко повернула голову в мою сторону. На ее лице отразилось удивление, будто я был последним и одновременно единственным человеком, которого она ожидала здесь увидеть, но затем, по мере моего приближения, Джена состроила гримасу, отгородившись стеной холодного равнодушия.