Свидание на Елисейских полях
Шрифт:
— И я ждала этого мгновения.
На секунду мелькнула мысль: нужно ли было произносить эти слова? А почему, в конце концов, нет? Он был с ней откровенен, разве нельзя и ей раскрыть ему свою душу? Ведь наступил момент искренности, а не забавы, так ведь? И когда Жан-Клод обнял девушку, она мягко обвила руками его шею и откинулась назад в ожидании поцелуя. Ей незачем было стыдиться того страстного желания, которое она испытывала к этому мужчине.
Они целовались, сердца их неистово бились, а дыхание в груди замирало от уже неконтролируемой страсти. Джорджия знала, что не ошиблась. Она сразу
Джорджия задрожала, когда Жан-Клод начал нежно ласкать ее через одежду. Девушка в ответ тоже гладила его плечи, его мощную грудь, отвечала на его ненасытные поцелуи.
Она непроизвольно вздрогнула, когда Жан-Клод расстегнул ремешок ее платья, а рот ее жадно ловил воздух, пока он, прерывисто дыша, освобождал ее от одежды.
Почти задыхаясь, Джорджия нетерпеливо расстегнула пуговицы на его рубашке и коснулась горячей, покрытой волосками кожи как раз в то мгновение, когда он оттянул ее бюстгальтер и подставил ладонь под вырвавшуюся на свободу, налившуюся страстью грудь.
Кончиком пальца Жан-Клод принялся дразнить набухший сосок, и Джорджия испытала от этой ласки столь острые ощущения, что ей казалось, она может умереть. То, что творил с ней этот мужчина, было невыносимо, хотя, прекрати он свои ласки, она уж точно умрет.
Рубашка Жан-Клода скользнула на пол, присоединившись к платью Джорджии, а он бережно поднял девушку на руки. Она сомкнула руки на шее мужчины, чувствуя, как прикосновение его губ обжигает ее огнем, и с радостью ощутила обнаженной спиной шелковую прохладу покрывала.
Жан-Клод положил девушку на кровать и посмотрел на нее затуманенными синими глазами.
— Comme tu es belle… Боже, как ты прекрасна, — выдохнул он.
Его руки неторопливо прошлись по всему телу Джорджии, он не спеша снял с нее бюстгальтер и черные кружевные трусики и наклонился, целуя напряженную грудь.
— Джорджия, ma belle.
Шепча ее имя, Жан-Клод ласкал ее грудь, слегка касаясь пальцами отвердевших сосков, отчего по телу девушки словно проносились стремительные вспышки молнии. Сорвав с себя одежду, он растянулся рядом с ней, обнаженный, стройный и напряженный до предела, а она подалась к нему, ощущая, как страсть вскипает в ней с неукротимой силой.
Прижавшись к нему, Джорджия почувствовала, что он дрожит от нетерпения. Ощущение дикой мужской силы повергло девушку в трепет.
— Жан-Клод, — прошептала она, сдерживая в себе огонь страсти — столь же необузданной, как желание мужчины, лежавшего рядом. В затуманенной голове всплыла мысль, что именно об этом она так долго мечтала.
Этот мужчина сотворил то, что никому еще не удавалось сделать. Он вырвал из самых потаенных глубин ее души скрытое желание, тайную, дикую страсть, которая, девушка это точно знала, томилась в ожидании своего освобождения. А сейчас это желание было подобно извержению вулкана, и сама Джорджия, и ее мир навсегда менялись.
— Я больше не в силах ждать, cherie. — Жан-Клод целовал лицо девушки и смотрел
— Да. — Джорджия обхватила ладонями его лицо и поцеловала. — Не нужно ждать. Люби меня.
Девушка раскрылась навстречу Жан-Клоду, осыпая его лицо поцелуями, и крик наслаждения застыл в ее горле, когда он вошел в нее.
Джорджия парила, взмывая в неведомом вихре, пока сладкое внутреннее напряжение не возросло до наивысшей точки, порождая долгожданный взрыв, обрушившийся на нее всей своей необузданной мощью, и она утонула в потоке неведомых доселе восхитительных ощущений, а на глаза навернулись слезы радости, которая внезапно окутала ее сердце.
Потом Жан-Клод лежал около девушки, зарывшись лицом в ее волосы и положив руку на ее грудь. И хотя Джорджия не сомневалась, что в данный момент не было ни одной женщины в мире столь же довольной и удовлетворенной, она также испытывала страх. Потому что, несмотря на неземное блаженство, душой девушки овладел новый ужас. Господь не оставит меня, думала Джорджия. Я полюбила этого мужчину.
Жан-Клод взял у Миранды поднос и вернулся в спальню, на мгновение приостановившись, чтобы полюбоваться на стройную темноволосую девушку, стоявшую на балконе в одном из его любимых шелковых халатов.
Прошлая ночь удивила его. Она обернулась для него несомненно ярким переживанием. И не только сексуальным, как он ожидал, но также душевным и эмоциональным.
После того как Джорджия и Жан-Клод впервые познали друг друга, они некоторое время лежали молча, не нуждаясь в словах, обнявшись, лениво целуясь и наслаждаясь близостью. Тогда он почувствовал, что никогда раньше не был столь близок с женщиной. Глубина испытываемого им удовлетворения совершенно потрясла его.
А сейчас Джорджия, не догадываясь о его присутствии, стояла на балконе, подставив лицо апрельскому солнцу; роскошные волосы разметались по плечам, а тоненькая фигурка выглядела беззащитно-трогательной. И Жан-Клод вновь испытал теплое, сильное влечение, которое она постоянно в нем вызывала. Но сейчас в этом резком приливе желания присутствовало столько нежности, что ему хотелось просто взять ее на руки и защитить от всего мира.
Кто-то, возможно, посмеялся бы над ним, потому что Джорджия была смелой и весьма расторопной молодой женщиной, вполне умеющей, если надо, постоять за себя. Но это желание все равно не покидало его. В глубине его души говорил некий инстинкт — основной человеческий инстинкт, повелевавший защищать тех, кого приручили.
Размышляя об этом, Жан-Клод вздрогнул. Да, это так: он приручил ее. К несчастью, даже слишком сильно. Он только теперь понял это. Но вместе с тем сознавал, что не должен был доводить до такого.
Ему не нужно было спать с ней. Нельзя было допускать, чтобы их отношения зашли так далеко. Он знал это с самого начала, но отмахнулся от своего внутреннего голоса, поглощенный снедавшим его желанием. Теперь он попал в переделку, из которой требовалось как-то выбираться. В это мгновение Джорджия повернулась и, увидев его, улыбнулась.
— Вот ты и вернулся, — раздался ее голос. — Вижу, принес завтрак. — Девушка выглянула в балконную дверь. — Может, поедим здесь?