Свидание с развратным фавном
Шрифт:
– Знаешь, Кукуева… – задохнулся напарник. – Лучше поздно, чем вообще не ходить. Тьфу ты, лучше раньше! Короче, двери открывай, я уже возле подъезда.
Шишов принесся, когда Серафима еще как следует не проснулась. Она только-только вынырнула из ванны, а в дверь уже звонили.
На пороге громоздился огромный венок, а сквозь искусственную зелень проглядывало торжественное лицо Сени Шишова. За похоронное великолепие он отдал нешуточные деньги и был страшно горд.
– Давай, Кукуева, пристроим пока куда-нибудь изделие, – собрался протиснуться
– Шишов! Ты бы еще памятник мне приволок! Не знаешь, что нельзя венки в дом заносить? Самая отвратительная примета! Венки только покойнику несут, а ты мне приволок! Не пущу!
Шишов растерялся.
– Да ты что, Кукуева? Какая примета? С чего это ты выдумала, что тебе? Да разве я для тебя-то такие деньги выкинул? Пусти, говорю!
Он стал напирать, однако и Серафима была не робкого десятка – она подло сопротивлялась и изо всех сил выпихивала Шишова вон вместе с дорогостоящим сувениром.
– Ку… курва какая… – пыхтел Шишов, наваливаясь на двери. – Кукуева, я не могу… его здесь оставить! Сопрут!
– Ага! У нас за ним уже давно охотятся! Уйди, говорю, изувер!
– Так куда я теперь? – в расстройстве крикнул Семен, когда от венка стали отваливаться искусственные веточки.
Серафима, улучив момент, ловко захлопнула дверь и уже через замочную скважину распоряжалась:
– Иди, возле подъезда погуляй. А я пока накрашусь.
– Ага, дурака нашла! – верещал он из-за двери. – И когда ты соберешься? И кто тебя там ждать станет? Ой-й-й, эти бабы… Ты же еще и глаза себе не нарисовала! Слушай, Кукуева, давай я тебе сам морду лица нарисую? А веночек у тебя в коридоре постоит, а? В коридоре же можно!
– Это еще зачем ты меня красить собрался? – испуганно вытаращилась Серафима у себя за дверью.
– Затем, чтобы быстрее! Я пока тебе тени под глазами наводить буду, а ты волосы накрутишь! – орал Семен с другой ее стороны.
Серафима все же обошлась без шефской помощи. Как Шишов ни злился, а погулять ему пришлось прилично – вышла Кукуева все равно в половине одиннадцатого.
Однако они не опоздали – гостей ждали к двум. Это им сообщили соседские старушки, как только увидели, какую клумбу прет нервный господин в их подъезд.
– Ну и чего? – прошипела Серафима, яростно тыча в бок своего непутевого начальника. – И что теперь, нам рядом с бабусями садиться венок охранять?
– Между прочим, – отбрыкивался Шишов, – эти самые бабуси – настоящий кладезь информации. Пойдем и сядем. Они нам такого понарасскажут! Пойдем, говорю, вместе, а то мне одному… Боюсь я один!
Серафима проводила напарника до лавочки, усадила его в самую середину старушек, а потом, вскрикнув: «Я же подарок забыла!» – коварно убежала в подъезд.
Сначала она решила навестить Веру.
Та, несмотря на ранний час, уже была в боевой готовности и гостью приняла душевно.
– Молодец, что пришла, а то я уж думала, тебя не будет сегодня. Так, хватай вот эту кастрюлю, там капуста
– Сейчас, дай передохнуть, – отдышалась Кукуева. – Чего там у тебя опять? Я по телефону вчера ничего не разобрала.
– Да чего разбирать… Говорю же – Милочка эта, подружка Толика, возле нашего подъезда ошивалась. Ты знаешь, Сима, мне кажется, она свихнулась, честное слово. Ну, чего мне в рожу хохотать, когда на улице морозище, а я вся в осеннем пальто?
Серафима замялась.
– Понимаешь, не могло ее вчера тут быть.
– Как же не могло, если я видела! – отмахнулась Вера, пересчитывая целый ворох ложек. – Так, сейчас опоздаем, Алиса волноваться будет. Бери кастрюлю…
Сима покорно взяла кастрюлю и потащилась в соседнюю квартиру. Там уже вовсю шли приготовления. В комнате были расставлены столы, и какие-то невзрачные женщины мельтешили из кухни к столам, однако никого похожего на Милочку Серафима не заметила. Алиса равнодушно сидела в уголке и комкала в руках платочек. Кирилл, в дорогом темном свитере, слонялся из своей комнаты в гостиную, явно не зная, куда себя приспособить.
Ближе к двум гостей стало больше. Появлялись степенные мужчины и яркие женщины, толкалась молодежь, на лестничной площадке то и дело курили компании с печальными лицами. Серафима улучила момент и выбежала на улицу.
Среди пожилых соседок сочным зеленым пятном выделялся Шишов. Завидев Кукуеву, он весело вспрыгнул, сунул какой-то бабульке венок и потащил напарницу подальше от подъезда.
– Вот, Кукуева, от тебя так и жди пакости какой! – зашипел он ей в самое ухо. – И куда тебя унесло? Сижу тут, как павлин, ушами хлопаю, а тебе – хоть бы хрен!
– Здрасте! – тоже шепотом завозмущалась Серафима. – Ты не ушами хлопать должен был, а ценные сведения собирать. Рассказывай, чего тебе старушки наговорили?
– Какие на фиг ценные сведения! Они меня сватать стали! Одна свою разведенную соседку подсовывала, у другой дочь на сносях неизвестно от кого, тоже во мне жениха углядела, третья, чую, и сама глазки строит… Прям чуть не растащили!
Серафима посмотрела на часы.
– Ладно, потерпи еще немного. Через десять минут уже на кладбище поедем, там в четыре глаза работать станем. Кстати! Тут одна соседушка есть, Вера, приглядись к ней. Очень интересная женщина, рекомендую! Между прочим, имела тесное содружество с потерпевшим. Не упусти.
Шишов усмехнулся, качнул всем телом и задергал бровями:
– Когда это я интересных женщин упускал?
– И не прячься за венком, а то не видно же тебя из-за него! – Серафима присмотрелась к напарнику и недовольно сморщилась. – Черт-те что! Рубашку желтую напялил… И сними удавку с шеи, глядеть на тебя неудобно.
– Это не удавка! – мигом вскипел Шишов. – Это галстук! Мне его Федоровы подарили!
– Они тебе за что-то мстят. У тебя такой вид, будто тебя из петли сняли. Убери галстук в карман, Сеня. Да, и не забудь обаять Веру! А я пойду возле вдовы покручусь.