Свидание с умыслом
Шрифт:
Доктор Хайнс по-прежнему не был склонен к веселью.
— Похоже, он относится к своей проблеме иронически, но обычно это считается формой импотенции. Мне кажется, такой недуг может быть только помехой. Вы не знаете, он обращался к медицинской или психологической помощи?
— Нет, — сказала я. Я заметила фотографию жены и детей доктора Хайнса и представила, как они смеются над этим случаем за обедом.
— Я бы посоветовал обязательно сходить к урологу, — сказал он.
— Может быть, я так и передам ему.
— Вы должны настоять на этом, если
А кого бы не волновало? — хотелось бы мне знать.
Глава седьмая
— Я получил твое сообщение, — сказал Том. — К сожалению, не мог перезвонить сразу — мне нужно было заготавливать пиломатериалы в Салиде. Я только что вернулся домой. День был сумасшедший.
— У меня тоже дел по горло. Роберта сегодня так и не приходила.
Было семь часов вечера, и солнце уже садилось. Домой я принесла папки, требующие разбора, но я была слишком поглощена своими мыслями, чтобы приниматься за дела. Вскоре должен был появиться Бодж Скалли.
— Джеки, я бы очень хотел с тобой встретиться, но сейчас мне обязательно нужно разобраться с бумагами.
— С бумагами?
— Тебя это удивляет? В малом бизнесе тоже достаточно канцелярской рутины. Гроссбухи, договоры, квитанции. Я собираюсь сделать себе сандвичи, покончить с канцелярией, а потом уже заняться материалом.
— У меня тоже горы бумаг, а я так устала.
Он рассмеялся в трубку:
— Нам надо будет как-нибудь встретиться днем, — сказал он. — У нас будет больше времени, чтобы побыть вместе.
Я ужаснулась: куда же еще больше?
— Нет, это хорошо, что мы оба заняты, — сказала я. — У меня возникли кое-какие неприятности… Не знаю, как и сказать…
— Попробуй все же.
— Ну, во-первых, я не люблю раскаиваться в своих поступках и обычно знаю, что делаю. Но, по-моему, Том, нам не нужно слишком увлекаться и придавать большое значение тому, что произошло между нами.
— Я обманул твои ожидания?
— Нет, мне тридцать семь лет — вот в чем штука. Я хотела бы, чтобы у меня были друзья, но для любовных приключений я уже не гожусь. Ты здесь совершенно ни при чем — ты вел себя как истинный джентльмен. Просто я не могу поступиться своей независимостью и мне кажется, что наша дружба развивается слишком стремительно. Мне необходимо немного передохнуть и во всем разобраться, не торопясь.
— Я постараюсь не докучать тебе.
— Я была уверена, что ты меня поймешь. Я еще не готова к такому сближению. К тому же мы вполне были довольны друг другом и раньше — и мне бы не хотелось думать, что те отношения для нас потеряны навсегда.
— Почему же потеряны? Я бы сказал, что они только углубились.
— Кроме того, у меня заражение мочевого канала.
— Ты не шутишь?
— Отнюдь. Я немного превысила свои возможности.
— Готов поклясться, мы оба их превысили, но я думал, что тебе не придется об этом жалеть.
Очевидно, его внимание было сосредоточено исключительно на сексе. Я говорила о дружбе, о независимости,
— Том, я должна быть осторожнее — я еще слишком молода, чтобы рисковать почками.
— Джеки, прости меня. Я надеюсь, что все обойдется.
— Конечно, обойдется. Но я должна пройти десятидневный курс лечения.
— Я иногда сам не знаю, на что способен. Но поверь мне, дорогая, я хотел только одного — чтобы тебе было хорошо со мной. И я меньше всего приветствую эгоизм… Какие у тебя планы на уик-энд? Конечно, если ты не против…
— Я бы хотела пригласить тебя на платонический обед. И ты не будешь против, если я позову еще кого-нибудь — например, Роберту и Гарри?
— Для чего? Я не думаю, что нам будет о чем говорить.
— Хорошо, будем считать, что договорились на субботу. У меня много работы — придется посидеть вечерами и захватить часть выходных, но и ты сможешь закончить все со своим лесом.
— Я позвоню тебе?
— Завтра я весь день буду в суде. Давай лучше в один из следующих вечеров.
— Договорились, — сказал он.
Я была уверена, что у меня недостанет сил долго тянуть в таком духе. Я ненавижу двуличие, но, конечно, не всегда мои чувства отпечатываются у меня на лице — во время судебных заседаний и в общении с клиентами это и недопустимо. Я умею казаться невозмутимой, когда мной владеет страх, могу добыть нужные сведения без запугивания клиента. Труднее всего мне быть любезной с человеком, который мне решительно не по душе, или делать вид, что я верю в очевидную ложь.
С этим парнем что-то явно было не так.
Я подняла трубку и на минуту задумалась. Нужно было найти какой-то предлог для того, чтобы перезвонить ему. Во время нашего разговора я слышала звуки, которые не вписывались в обстановку его дома. Возможно, это был звук включенного телевизора или радио. А может быть, он звонил и не из дома. Прошло не более минуты после нашего разговора.
Если бы я повстречалась с ним в Лос-Анджелесе и мое отношение к нему оказалось столь двойственным, я бы, конечно, отменила следующее свидание. И, не объясняя причин, спокойно сказала бы ему, что больше не хочу с ним встречаться. Тем более, что мне нужно было докопаться до сути всех этих таинственных происшествий в доме и поговорить с Боджем.
Я набрала номер.
— Привет, это Том. В данный момент я не могу подойти к телефону, но…
Я повесила трубку. Наверное, он пошел делать себе сэндвичи и заниматься своими делами. Зачем плотнику-анахорету, утверждающему, что у него нет друзей, а только знакомые, устанавливать автоответчик?
Я взяла карандаш. Когда убийство и похищение происходят в Лос-Анджелесе, вы читаете дело гораздо внимательнее. А в Коульмене вы начинаете с недоверием приглядываться к почтальону, регулировщику перед школой и плотнику. Я подумала об Уортоне — безусловно, человек он неординарный и что-то здесь связано с той историей, о которой рассказывал Том: как в Орегоне за ним повсюду следовал психопат.