Свиданий не будет
Шрифт:
Потом выяснилось, что за эти сутки он расписался с одной своей подружкой, которая была от него беременна. При этом свое участие в угоне и последующие поиски покупателей «жигуленка» отрицал, говорил, что лишь прокатился один раз со Строковым, не зная, что автомобиль – краденый.
Так или иначе, все для него в тот раз обошлось вполне удачно. Помогло и то, что у Сергея Максимыча оказался прекрасный адвокат – не буду говорить вам кто, это к делу, как мне кажется, отношения не имеет…
– Все имеет, – пробурчал под нос Гордеев, но Лариса Матвеевна сделала вид, что не придает этому значения, хотя прибавила:
– Это уж такая наша участь –
– Ну, я адвокат почти начинающий, – развел руками Гордеев. – Богатства еще не стяжал… – Он обвел взглядом комнату, в которой они сидели. – Хотя и у вас, вижу, тоже специфические ценности.
– Я люблю путешествовать, – сказала Лариса Матвеевна. – Много на это уходит. Зато в последние годы повидала немало зарубежа… – Помолчала. – Прежде-то я была невыездной, поэтому разъезжала по своей социалистической Родине. – Она легко встала, подошла к книжному шкафу и распахнула дверцу. Несколько полок было занято – по виду – путеводителями, картами, альбомами городов. – И сейчас почти счастлива, что запреты дали мне возможность увидеть так много в нашей коммунистической империи… Это, кстати, тоже историческая вина большевиков – развалить такую страну! Ведь у нас были все предпосылки, чтобы оставаться миром без границ. Границы – это так невыгодно. Уже для туристов…
– А что Вялин? – осторожно напомнил Гордеев. – Куда пришлось ему проехаться за казенный счет?
– А никуда! Я же повторяю: был очень хороший адвокат, наличествовала, как вы помните, молодая беременная жена, а, кроме того, то, что он непосредственно участвовал в угоне автомобиля, доказать не удалось. Потерпевший – ветеран войны – тоже оказался хорошим мужиком, пожалел парней и просил о снисхождении. Так что дали на этот раз нашему будущему мэру три года лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора на два года. Правда, при этом у него еще произвели частичную конфискацию имущества. Не знаю, что уж там у него конфисковали, но так было… Одним словом, в лагерь он тогда так и не попал, остался на свободе.
– А что в третий раз? Уже покруче?
– Да, в третий раз он получил восемь лет.
Гордеев даже присвистнул.
– Там был уже букет статей. Двести двадцать восьмая, двести десятая и, конечно, сто сорок седьмая. Это, естественно, по старому кодексу.
– А почему «конечно»?
– Но видно же, что Вялин – по своей натуре авантюрист, человек, который тяготеет ко всяческим незаконным приключениям, аферам и тому подобному. На Остапа Бендера он, конечно, не тянет, однако его предприимчивость налицо.
– Но двести двадцать восьмая – это ведь «изготовление или сбыт порнографических предметов». Очень скользкая статья, как мы наконец признали. Не навесили ли здесь Вялину что-то за просмотр с друзьями «Греческой смоковницы» или видеожурналов «Плейбоя»?
– Ну, «Смоковница» в деле не фигурировала, а вот изготовление копий «Эммануэли» и «Калигулы» вменялось в вину. Кое-какую откровенную порнуху с этим знаменитым «дас ист фантастишь» они тоже размножали. Ну, ладно бы это. Тогда сегодня Вялина можно было бы объявлять великомучеником от полового просвещения для стареющих
– Значит, считаете, неудачник?
– То есть он, конечно, неудачник, но особый. И причины, по которым его браковали на операторском факультете, для меня попросту непонятны. Признаюсь, когда расследовалось это дело Вялина и компании, мы в прокуратуре и юрконсультации все эти вещественные доказательства, все это сплошное неприличие посмотрели. Ну, мужчины, по-моему, более внимательно, наша сестра – как бы с некоторым смущением. Но из того, что я видела личугинского, могу сказать – человек он одаренный.
Гордеев заулыбался.
– И зря вы смеетесь! Не только ведь Достоевский писал об идеале содомском, с его времен это очень многим понятно стало. Есть даже фильм, не так давно по ТВ показывали – «Красота порока». А Личугин со своей полулюбительской камерой достигал удивительных эффектов… Ну, ладно, не о нем сейчас речь, хотя свои три года Марат получил.
– А за что же Вялину восемь? Откуда двести десятая?
– Как всегда, заигрались! Для своих съемок они находили вначале лиц из специфического контингента: молодые работницы, живущие в общагах, несколько студенток согласились, кто-то из околокриминальной среды… А потом Вялину в голову пришло пригласить каких-то пэтэушниц… И все бы сошло, когда бы не дурацкое мошенничество… Это вернувшемуся после недолгой отсидки Ленчику Строкову пришло в голову кидать сограждан, пытающихся продать свой автомобиль подороже…
– Фи! – протянул Гордеев. – Я-то полагал, что Вялин придумал нечто поинтеллектуальнее.
– Увы! Может, еще что и было, да только мы об этом не знаем. На седьмой, по-моему, машине они попались. При обыске обнаружили порнуху. Потом – пэтэушниц, которые, впрочем, никаких заявлений не делали, жалоб не писали и вообще уверяли, что им объяснялось, что это лишь кинопробы для зарубежных студий…
– И они в эту чушь верили? То есть я хочу сказать, вы, судейские, в эти их слова верили?
– Юрий Петрович, вы ведь тоже судейский! Вялин – совсем не дурак, и в, как это говорят, крутых съемках их не использовал. Так, любовные игры друг с другом… При этом у нас была статья за мужеложство, а за лесбос, как помните, ничего наши многомудрые законодатели не предусмотрели. Наконец, я не уверена, что нам в руки попала вся продукция вялинской фирмы. Ведь свои кассеты они продавали не здесь, а в Средней Азии, на Кавказе, в Закавказье… Так сказать, для людей с горячей кровью.
– Уж не обижайте наш этнос!
– Будет вам!.. Словом, по совокупности Сергей Максимович получил восемь. Отсидел от звонка до звонка… Вернулся в Булавинск.
– А здесь – перестройка! Торжество демократии!
– В общем, да. Ну, он активно включился… Женился во второй раз… О первой жене мне мало что известно… Канула.
– А ребенок был?
– Тоже не знаю.
– А кто – вторая?
– Бойкая дамочка. Окончила наш пединститут, иняз.
– Вот как! Впрочем, как мне довелось видеть на фотографии, Вялин – мужчина не из последних.