Свидетель канона
Шрифт:
– У Конго не забалуешь, – док согласно кивнул, по-хозяйски усевшись перед стереотрубой. В окулярах ракета выглядела вполне внушительно. Цилиндр, выкрашенный в черно-белую шахматную клетку для пущей видимости на снимках. Стабилизаторы, острый нос… Если бы доктор сам только что не устанавливал опорную плиту, нипочем бы не угадал, что цилиндр всего лишь в рост человека, а не девятиметровый, как настоящая "ФАУ".
– С другой стороны, где ты сейчас найдешь демократию? Столько раз воевали, что везде все структуры
Корнет проверил пульт, еще раз поморщился и еще раз решил не вмешиваться. Сказал:
– А и там, где есть, вся демократия сейчас от слова "demo". В смысле, немного погонял пробный экземпляр, и хорош.
Девушка поглядела на Корнета – тот поднял правую руку: "пульт готов". Доктор буркнул:
– Кстати, Сима-тян, хочешь подлинную молитву настоящего демократического космонавта? Купер, кажется.
– Еще бы, такой повод! – Симакадзе облизнулась. – Мой первый самостоятельный запуск. Ладно там наноматериал, самонаведение, это любая сможет. А тут все руками, ну только бункер мне ремботы копали, но все остальное честно я сама! Как у Цандера, Оберта и Королева!
Отвернувшись от стереотрубы, доктор улыбнулся тоже:
– Правильный там у вас экзамен, я считаю. А то все в космос ринулись, а там с вами никто шутить не станет. Понимать всю механику, руками пройти от и до – великое дело! Ну вот, слушай…
Доктор вознес правую руку почти в низкий бетонный потолок и прочитал несколько нараспев, явно по памяти:
– Помоги нам успешно закончить этот полет. Помоги нам в наших будущих космических делах, чтобы мы могли показать миру, что демократия может соревноваться и все же делать все правильно…
Корнет судорожно закашлял в локоть, подавляя смешок. Доктор, не обинуясь, читал дальше:
– … Может вести исследования и разработки и может проводить разные научные и высокотехнологические программы в совершенно мирной обстановке. Пребудь с нашими семьями, направь их и вдохнови, и дай им знать, что все пройдет о’кей. Уповаем на имя Твое. Аминь!
Симакадзе взяла второй бинокль и, напевая:
– Карамель, карамель, ша-а-ашечка! Дву-у-ухсоста-авушка, весело горит! – жестом приказала Корнету начинать.
Корнет очередной раз покачал головой, но все же вдавил широкий "грибок" электрозапала.
Под ракетой чихнуло, пыхнуло белым, резануло ярко-желтым, светящимся даже в гавайском солнышке. А потом на месте ракеты как-то вдруг возник огненный шар. Не то, чтобы клубился, надувался или еще как появлялся в развитии – просто возник мгновенно, как включили.
Потом в амбразуры дунуло пылью и мусором, потом по ушам ударило как бы громадным полотенцем – но все это Корнет и доктор слушали уже, присев на пол бункера. Симакадзе поставила поле Клейна, для аватары Тумана слабый взрыв на большом удалении
Кроме настроения Симакадзе.
– Как же… Как же так! Мы же все сделали по рецептуре!
Корнет подошел к девушке, обнял и крепко поцеловал:
– Поздравляю! Взрыв на старте – важнейший этап любой ракетной программы.
Симакадзе всхлипнула:
– Но почему?
– Ты в топливной шашке центральный канал ведь поленилась формовать?
– Не поленилась. Для чего канал, я знаю, читала же. Но я же Туман! Точность изготовления несравнимо выше, состав шашки строго гомогенный. По расчету, скорость горения стабилизируется и без канала…
– Так то по расчету. – Корнет разгладил волосы, вздрагивающие плечики, худенькие лопатки. – А на практике, это я из опыта говорю, то смесь пересушена, то из воздуха много влаги взяла, то и совсем уже стекловаться начала. Без центрального канала никак нельзя. Сколько с ним наши накувыркались еще до Второй Мировой… Ну и вот, сейчас оно толком загореться не успело. Сразу растрескалось и долбануло.
– А если ты знал, то чего сразу не сказал? Издеваешься?
– Тренирую.
– Ну и в чем разница?
– Издеваются для удовольствия или бесцельно. А у меня четкая цель. Пусть лучше у тебя модель на старте взорвется, но хоть запомнишь, что в нашем деле мелочей нет.
– Лучше чем что?
– А то сама не догадалась. Лучше, чем если настоящее что-то грохнется.
– Но я же все рассчитала! Простой торцевой заряд, параллельные поверхности, равномерная тяга! Что не так?
Корнет и доктор, переглянувшись, только рассмеялись.
Девушка, утеревшись еще одной салфеткой, тяжело вздохнула:
– Ну ладно, пусти. Схожу поищу головную часть с приборами. Я там камеру поставила, думала, ролик выложу.
– Выложи. Так даже лучше: видно, что реально сама делала и ошиблась, а не по книжке запускала кем-то вылизанную игрушку из магазинного набора.
– Хм! – Симакадзе подпрыгнула на месте, стукнулась о низкий потолок и выбежала искать улетевший в джунгли оголовок.
Доктор и Корнет вышли на обугленную взлетку. Толстая металлическая плита стартового стола уцелела, только направляющий штырь согнуло винтом.
– Симакадзе в космос, а ты куда?
Корнет со скрипом почесал затылок:
– Домой несколько раз ездил. Странные ощущения. Вроде бы и пытаюсь вести себя, как всегда – и все равно не верит никто. Все говорят, на крайняк очень громко думают: "Ну да, как же! Вы же там!"
Корнет хмыкнул:
– А что "мы же там", никто внятно сформулировать не может.
Тут уже оскалился доктор:
– Я тебе сам сформулирую. Чай, не биномия Ньютония. Бессмертие!
Доктор подчеркнул резким движением левой ладони: