Свинцовый хеппи-энд

Рокотов Сергей

– Ты имеешь в виду те давние события? Ну и что изо всего этого следует? Ялта и Ялта, Москва и Москва, Ленинград и Ленинград. Зачем искать во всем какой-то скрытый смысл, Сережа? Надо вести настоящую разыскную работу, а не искать призраков в ночи.

– Призраков искать не надо, - как-то странно усмехнулся Сергей.
– Они появляются сами. Тогда, когда им нужно. Владимир Алексеевич, мне кажется, что пришел мой черед. Я должен тоже лететь в Крым. И как можно скорее.

– Да лети, ради бога, только что это даст? Дмитрий Андреевич профессионал, он и сам сумеет во всем разобраться. Но, если ты хочешь, пожалуйста.

– Я полечу. Завтра же, - твердо заявил Сергей.

Вопреки словам Раевского, в том, что произошло, он продолжал

видеть скрытый смысл. Он давно уже во всей этой истории видел некое мистическое начало, предопределение судьбы. Некто свыше вел по причудливым жизненным поворотам и его, и Марину, и ее родителей, причем не только настоящих родителей, но и тех, других, которые на его глазах в семьдесят втором году похитили полуторагодовалую девочку из коляски около молочного магазина на Университетском проспекте и которые кормили и воспитывали ее до четырех лет. Происходил некий круговорот судеб, который, по его мнению, обязательно должен был когда-нибудь замкнуться. И замкнуться он мог по-разному, конец этот мог быть и трагическим, и счастливым. Разумеется, за счастливую развязку надо было бороться, и все же он сомневался, возможно ли бороться с высшими могущественными силами. В судьбу Вари или Марины постоянно вмешивались одни и те же люди, то покойный ныне Султан Гараев, то Павел Дорофеевич Кузьмичев, от которого она убежала в восемьдесят втором году и который вывез ее из Турции в девяносто восьмом. И то, что она снова попала в Крым, по его мнению, было предопределением судьбы и вовсе не случайностью. Он обязательно должен был встретиться с этим Харитоном Калиниченко, обязательно, и он знал, какой вопрос он ему задаст. Он не хотел, чтобы это сделал Марчук, даже если ему это придет в голову, это должен был сделать он сам. Пришел его черед брать, инициативу в свои руки. Тогда, в Царском Селе, он потерял ее, он отпустил ее одну, в темную ночь, догадываясь о том, что за ними идет слежка. И догадка его оправдалась, он не смог защитить ее. А теперь у него снова есть догадка, и именно эта догадка и должна замкнуть этот круг. Нет на свете ничего случайного, все на свете чем-то обоснованно, и он докажет это. Он любит ее, он знает, что она тоже любила его, они были единственными друг для друга, связь с Ираклием Джанава была лишь эпизодом в ее жизни, и именно Сергей должен сыграть в ее судьбе решающую роль. Иначе он не сможет жить, не сможет считать себя человеком, считать мужчиной. Нет, он ни в коем случае не радовался гибели Ираклия. По рассказам людей он знал, что это был достойный и мужественный человек. Сергей был благодарен ему за то, что он заботился о Марине, что он любил ее и создал ей замечательный образ жизни. Но все же это было временным, преходящим. Именно так распорядилась судьба. А теперь все возвращается на круги своя.

Было всего девять часов утра, когда самолет из Москвы приземлился в Симферополе. Сергей взял такси и поехал в Ялту.

Да, с этим городом у Черного моря было связано немало интересных событий его жизни. В восемьдесят восьмом году, только освободившись из тюрьмы, он попал во всесоюзный розыск за преступление, которого он не совершал, в девяносто втором году они были здесь с Мариной, когда провели единственный в их совместной жизни отпуск, настоящий медовый месяц, пролетевший, как одно прекрасное, счастливое мгновение.

И вот он снова здесь. Уже не жарким летом и не ранней весной, а в темном холодном декабре. И он был уверен в том, что его ждут новые и очень интересные события.

Они договорились встретиться с Марчуком в гостинице "Ялта", где тот остановился и где был забронирован номер и для Сергея. В половине одиннадцатого такси подъехало к гостинице.

Марчук уже ждал Сергея, он прогуливался около входа в короткой кожаной куртке на меху и курил.

– Ну как?
– спросил Сергей, пожимая ему руку. Пожатие у Марчука было очень крепким, рука словно стальная.

– Насчет Харитона?
– переспросил Марчук.
– Хитрющий

мужик, себе на уме. И супруга у него под стать ему. По-разному я с ними попробовал, и на трезвую голову, и бутылку поставил для поддержания беседы - ничего, стоят на своем, и все тут. Ничего не знают, ничего не ведают, надоело им торчать в Рыбачьем, решили сюда приехать, пожить у троюродной сестры Татьяны. Никакого "уазика" в тот день они не видели по причине состояния сильного алкогольного опьянения.

– Давай съездим к ним еще раз, - предложил Сергей.
– Я очень хочу с ними побеседовать.

Они взяли такси и поехали в Мисхор, где у своих дальних родственников остановилась чета Калиниченко.

На сей раз, как ни странно, оба супруга были совершенно трезвы. Харитон Калиниченко оказался крепким кряжистым мужиком лет сорока пяти, с густыми, черными с проседью волосами, коротко подстриженными усами и багровым в прожилках лицом, что свидетельствовало о его пристрастии к зеленому змию, Татьяна же была лет на десять моложе и выглядела вполне привлекательной женщиной, со здоровым румянцем на лице, пышными русыми волосами и задорной улыбкой. Сергей представлял их себе совершенно другими, убогими, с трясущимися руками, плохо одетыми алкоголиками.

Эти же сидели в комнате, пили крепкий чай, вели оживленную веселую беседу, которая не прекратилась, когда в комнату вошли Марчук и Сергей.

– Присоединяйтесь к нам!
– густым басом пригласил их Харитон.
– Мы тут с Танькой чаевничаем.

– А то по пиву!
– предложил Сергей.
– Мы купили по дороге, настоящего чешского!

– Соблазняете!
– рассмеялся Харитон.
– А мы уже собирались завязывать.

– С вами завяжешь!
– притворно нахмурилась Татьяна.
– Что с вами поделаешь, раз пришли, так давайте свое пиво. Хозяева на работе, а мы без дела, и рыбка в холодильнике имеется соленая, горбуша, кажется. Пойду принесу!

Харитон достал из серванта четыре большие пивные кружки, разлил по ним холодный "Старо-прамен". Пиво пошло хорошо, да и горбуша была очень неплохая, малосоленая, жирная, возбуждающая аппетит.

– Так вы что, вообще ваше Рыбачье решили бросить?
– спросил Марчук.
– А то вчера я так и не понял.

– Скука там смертная, - ответила Татьяна.
– Харитон за двадцать километров на работу ездит. Да и что это за работа - грузчиком в сельпо. Само собой целый день квасят. А моя работа в противоположную сторону в контору, уборщицей там, в сельпо место уже занято. А до нашей конторы целых двадцать пять километров. Разве же это жизнь? Надо что-то решать. Так дальше нельзя, сопьемся совсем. Вот мы к моей сеструхе Вальке Нитко пока и переехали, здесь бы осесть. Тут лучше, народ кругом, места красивые. На жилье вот только денег нет.

– Денег?
– насторожился Марчук.

– Да знаю я, знаю, что вы хотите сказать, Дмитрий Андреевич, - махнул рукой Харитон.
– Хотите предложить нам круглую сумму за интересующие вас сведения. Да с нашим превеликим удовольствием, если бы мы что-то знали. Очень даже сожалеем, что нам нечем вас порадовать, и платить нам совершенно не за что. Я хоть вчера и пьян был, но весь разговор прекрасно помню от словечка до словечка. Ничем мы вас порадовать не можем, очень хотим, да не можем.

– А раньше-то вы где жили?
– спросил Сергей, делая глоток пива.

– Там и жили, в Рыбачьем. Только раньше там был большой поселок, школа, магазин, клуб. А потом, после распада Советского Союза, все оттуда потихоньку поразъехались, только вот мы остались да старики Степановы. А вот теперь, как вы рассказываете, и Степановых больше нет. Так что и нам v туда нечего возвращаться, совсем с тоски подохнем.

– А в Ялте у вас родственников нет, кроме этих Нитко?
– спросил Сергей.

– Откуда?
– махнул рукой Харитон.
– А Валька, сама видите, как живет, с хлеба на воду перебивается. И двое детей у них с Виталиком. В школе они сейчас.