Свиньи во тьме
Шрифт:
– Там никого в живых не осталось. В сарае тоже одни туши. Видимо, готовились к отправке, – сказал он. – Деревню вырезали.
– Значит, мы не успели, – сказал Мормышка, пожевывая травинку.
– Ты все понял из того, что мы тебе передали? – спросил я у пса-часового. Тот закивал, уверяя меня в своей благонадежности. Передаст, никаких проблем.
Ожерелье из голов мы повесили ему на грудь наискосок, словно орденскую ленту. Небольшое послание Чокнутому и все прочим зубастым. Пусть подумает,
Пышехвост снял нитку с конечностей пса, но оставил на пасти. Кажется, котяру этот громила боялся даже больше, чем меня. Дав зубастому пинка, мы заставили его выкатиться со двора. Вихляющей походкой он двинулся по дороге, что вела к выезду из деревушки. По пути пес оставлял кровавые следы. Отрубленные головы еще не высохли.
Чертополох запиликал на своей губной гармошке.
– Сожгите здесь все, раз никого не осталось, – приказал я. Во мне все еще бурлила ярость, та, что не могла быть утолена.
Мне надоело быть палачом – я стремился на поле боя.
Крыс стоял неподалеку от меня, о чем-то думая. А может, прислушивался.
Постояв под палящим солнцем, я все-таки решил сам обойти деревушку. Часто бывает, что кто-то сумел спрятаться и боится показаться даже нам. Для обхода взял с собой Грязнулю. Мы заглядывали в каждый дом, открывали погреба и звали оставшихся. Ответом нам была тишина. Следом шел Барсик и бросал на соломенные крыши снопы колдовского огня. Ветер нес дым на юг.
На порогах многих домов была кровь. Внутри, как правило, все перевернуто, разбито, изгажено. Типичный почерк зубастых.
Глава 3
Барашек
Мы дошли с Грязнулей до выезда из Турнепса, я остановился. Указатель с витиеватой надписью покосился. Столб, на котором он стоял, покрывали следы от ударов топором. На дощечке засохли плевки.
Когда я повернулся лицом к центру деревушки, намереваясь вернуться, Грязнуля сказал:
– Смотри, Вонючка. Один есть.
Этим одним оказался худосочный, крошечный барашек, еле стоящий на дрожащих тоненьких ножках. Белая шерстка, огромные испуганные глазищи. Он смотрел на нас, протягивая ручки, пока не упал в пыль.
Барашек вылез из кустов неподалеку от выезда из деревни. Там он и скрывался все время, пока зубастые расправлялись с его родственниками, и пока мы проводили свою акцию.
– Подними его.
Грязнуля подошел к барашку и взял на руки.
– Почти ничего не весит, – сказал он.
– Здесь был голод. До прихода Серого, – пробормотал я.
Грязнуля стоял и не знал, что делать со своей ношей. Бедняга был без сознания. Выглядел малыш совсем плохо. Повезло ему, а то висел бы сейчас в сарае вместе со своими родственниками. Дым долетел до нас. Воняло жареным мясом. Какая мерзость!
Я
– Нашли. Позаботься.
Пышехвост разинул рот, но я пресек любые возражения грозной молнией из глаз. Грязнуля положил барашка на землю, кот склонился над ним.
– Ослаб, голоден, но ему ничего не угрожает, – сказал Барсик.
Я почесал пятак, не имея представления, что делать теперь. Подошли хорьки-экологи.
– Теперь мы уходим, друг! – сказал мне Шелковый Вилли. – Мы расскажем всем братьям о вас и о Свинской Бригаде, которая помогла свершиться правосудию! Можете рассчитывать на помощь Экологического Сопротивления в любое время! Борьба продолжается! Смерть волкам и псам!
– Что ж, неплохо иметь союзника, – сказал я, – только один совет. Если вздумаете шастать по тылам противника, ведите себя потише.
– Конечно, друг! Мы учтем! – Хоть кол на башке теши – все равно орет во все горло.
Взгляд Вилли упал на барашка, лежащего на земле.
– Какой милый малыш! Совсем отощал! Он единственный уцелевший?
Я кивнул. Все трое экологов склонились над ним. Добрый Чуб достал какую-то склянку, оправленную в серебро, и побрызгал жидкостью, что была внутри, барашку на лоб. Пошел терпкий приятный травяной запах.
Барашек очнулся и вцепился в кота, словно в родную мать. Пышехвосту это не понравилось. Барсик оторвал от себя эту мохнатую пиявку. Барашек затрясся, ожидая худшего. Наша команда не походило на благотворительную миссию. Со стороны мы ничуть не лучше выглядим, чем волчары. Устрашающие свинские рыла, покрытые кровью и грязью.
– Не бойся, малыш! – гаркнул Шелковый Вилли. – Никто здесь тебя не тронет!
Заверение таким тоном испугает кого угодно. Барашек юркнул за широкую фигуру Грязнули. Я выступил вперед.
– Ладно вам глотку драть. Эй, парень, как тебя звать?
Барашеку выглянул из-за свина, подошел ко мне бочком.
– Вьюн, – сказал он.
– Ты из Турнепса?
– Да.
Он посмотрел на горящую деревушку. Больше у него не было дома. Ничего не было. Я не стал спрашивать, но наверняка – родители были зарезаны у него на глазах.
В двух огромных слезах я заметил отражение своей физиономии. Обескураженное выражение. Барашек расплакался.
За моей спиной всхлипнуло Сопротивление.
– Как печально! – сказал Добрый Чуб.
– Последствия войны ужасны! – отозвался Справедливый Мох.
Шелковый Вилли вытащил платок, чтобы высморкаться. Я скрипнул зубами.
– Мы знаем отличный приют для обездоленных овечек! – сказал Вилли. – Там ему будет хорошо! Трехразовое питание, физкультура, экскурсии, занятия математикой и письмом! Мы можем проводить малыша туда!