Свиньи во тьме
Шрифт:
Вьюнок все плакал. Терпеть не могу слез и всяческих сантиментов. У меня была идея.
– Нет, мы возьмем его с собой.
Экологи не возражали. Для них я стал большим авторитетом. Боюсь, с это минуты обо мне они начнут трепаться на каждом шагу. Не обойдется без газет и литературных опусов. В Желудке мы встречали уйму желающих заделаться в наши хроникеры. Прославиться нас за небольшую плату.
Хорьки ушли, сказав, что сами заберут своих лошадей, оставленных на поляне. У них еще много дел! Враг не дремлет,
На прощание они дали нам сумку, в которой была дюжина различных мазей, притирок и пилюль. Для их приготовления использовались различные редкие целебные травы. Лечит любые раны, чистит, обезболивается, сказал Добрый Чуб, в них использованы старинные колдовские рецепты. Увидите, это вам поможет.
Набросив капюшоны, Экологическое Сопротивление исчезло в лесу.
– Странные ребята, – сказал Пегий.
– Не то слово, – отозвался Полтинник.
Я взял Вьюнка на руки и сказал, что надо уходить. Может быть, мы зря развели огонь. Дым может привлечь внимание противника. С другой стороны, оставить висеть освежеванные бараньи туши мы тоже не могли. Хотя бы таким образом надо было их похоронить.
– Что ты хочешь с ним сделать? – спросил Пышехвост, кивая на барашка. – Обуза!
– Разберемся, – ответил я. – Мормышка, Пегий и Короста. Идете в арьергарде и ушки на макушке.
Может, я поступил и неправильно, но мне казалось, что приют – не самое лучшее место. Проклятье, я солдат, я не должен заниматься такими проблемами! Мы углубились в лес. Мормышка шел впереди нас.
– А эти экологи знают толк в следопытстве, – заметил крыс через некоторое время. – Я с трудом нахожу здесь их следы.
– Верно. Если бы не их привычка драть глотку, их можно было бы завербовать в нашу агентурную сеть, – сказал Грязнуля.
– А это? – Чертополох указал на сломанную ветку. – Хе! Неучи!.. – У него всегда имелось свое мнение по этим вопросам.
Мы дошли до полянки, где оставили лошадей. Хорьки забрали своих, ничего не тронув из нашего скарба. Ну, по крайней мере, не надули. Я порылся в седельной сумке, вынул сушеное яблоко и дал Вьюнку. Тот забыл про свои слезы и стал грызть его. Возможно, первая еда за последнюю неделю.
Пристроив барашка впереди себя и велев ему держаться крепче, я повел отряд обратно в деревушку. Никто нас не преследовал. Окрестный лес был пустым и настороженным. Крыс сказал, что это ненадолго. Естественно. Как только до Чокнутого дойдет весть о новом ударе, который нанесла ему Свинская Бригада, он попытается взять реванш.
В деревушке нас караулил нарочный с приказом выдвигаться в сторону Прохладного Огурца, где нам предстояло ждать новых распоряжений командования.
Ребята встретили эту весть с энтузиазмом. Огурец – большой цивилизованный город, почти такой же, как Желудок. Двигавшиеся на север орды зубастых пытались взять его, но успеха
Проедешь от Огурца пятьдесят с небольшим километров на юг и попадаешь к самой линии фронта. Линия эта условная, но стрелы, летящие с другой стороны, из-за системы сигнальных вешек, реальны. К Огурцу идет дорога с востока, которую союзным силам приходится охранять от наскоков вражеской конницы. Дорогой пользуются торговцы и беженцы, а также войска. Являясь стратегическим объектом, Огурец обзавелся мощным гарнизоном. Я слышал, что именно оттуда будет осуществлен бросок к Козьему Шарику, что стоит южнее.
Случайно ли мой взвод перебрасывают туда? Подозреваю, что нет.
Я сказал нарочному передохнуть, пока я не напишу донесение Черному Свину. Молодой кабан из взвода Пятки был рад передышке. Он прилетел на взмыленной лошади незадолго до нашего возвращения.
Парни рассредоточились по деревушке. Я объявил отдых, поставив лишь двух часовых, Пегого и Коросту.
– Дяденька свин, а куда вы денете меня? – спросил Вьюнок, когда я направился к своему временному штабу. – Съедите?
Я аж крякнул от негодования.
– С чего ты взял, что я собираюсь тебя съесть?
– Все так говорили у нас в Турнепсе.
– Ну и где они теперь?..
Я остановился, барашек посмотрел на меня своими огромными глазами. Коленки его дрожали, было видно.
– Но взрослые всегда лучше знают, – сказал Вьюнок.
– Да? Так вот – я тоже взрослый. Верь мне. Я вытащил тебя оттуда не для того, чтобы сожрать. Твоих родичей съели волки и псы, мы их называем зубастыми. Во-вторых, свиньи не едят мясо Разумных. И вообще обходятся без него! Нам нет необходимости жрать чужую плоть! Понял?
Вьюнок кивнул.
– Поэтому кончай свои глупости.
Кто это, интересно, распространяет о свиньях такой бред? Неужто волчья пропаганда? Очень, кстати, может быть.
Вьюнок молчал, полностью покорный судьбе. Овца и есть овца. За руку я ввел парнишку в дом, где меня встретила хозяйка. При виде Вьюнка она остолбенела. Долго переводила взгляд с меня на него и обратно.
Я наблюдал за ее реакцией. Барашек перестал дрожать. Бедняга не знал, что и думать.
– В общем… ээээ… у этого парня никого из родственников не осталось… я тут прикинул… может…
Дальше был поток слез, целый взрыв жалости, благодарности и восторга, приправленный еще чем-то, чего я не знаю. Ох уж эти овцы! Хозяйка тискала и лобызала несчастного барашка, пока тот не запищал. Такая реакция овцы его несколько напугала. Может быть, малыш подумал, что если его не собираюсь сожрать я, то это сделает хозяйка.
Одним словом, моя идея сработала. Вьюнок обрел новую мать, а овца нового ребенка. Теперь им вдвоем не будет так одиноко. В конечном итоге, в деревне есть и другие жители. Вместе не пропадут.