Свирепый чёрт Лялечка
Шрифт:
Я осушил на посошок бокал медовухи и вышел к ожидающим папикам.
Рандеву
Сопровождающие папики оставили нас наедине с кардиналом. Он сидел в кресле за небольшим столиком.
Я впервые увидел его так близко. Более противной рожи никогда не приходилось лицезреть. Длинный крючковатый нос, большие, оттопыренные уши, огромный, тонкогубый рот. На первый взгляд возраст невозможно было определить. Что-то, от пятидесяти и выше. Очень нелепо смотрелся фиолетовый ирокез.
— Присаживайся. — Пригласил хозяин дворца, указывая на кресло.
Обе руки его преосвященства были перебинтованы. Значит именно эта сволочь завилась ночью к Лялечке с целью «изгнания бесов». В принципе, так я и думал, но не исключал возможности, что это был какой-нибудь другой высокопоставленный священник, из числа приближенных кардинала.
— Могу я взглянуть на мандат?
— Пожалуйста.
Я протянул Хитроблуду пятирублевую монету. Он крутил и вертел ее, попробовал на зуб, затем извлек откуда-то из-за пазухи свою. Долго и внимательно сравнивал. Затем хмыкнув, вернул мандат мне.
— Подлинный, — разочарованно подвел итог кардинал.
— А разве были какие-нибудь сомнения?
— Да, и небезосновательные.
— Прошу объясниться, иначе буду воспринимать данное заявление как оскорбление.
— Какое уж тут оскорбление?! Все от начала до конца, кроме мандата, говорит о том, что ты самозванец. Во-первых, внешний вид. Ну, какой ты кардинал? Во-вторых, все твои поступки. Зачем освободил отступника, да еще и пожаловал ему мандат аббата? В-третьих, я лично знаком со всеми кардиналами. И даже если бы мы были незнакомы, то все равно непременно встречались бы в Паханате. Почему я не видел тебя ни на одном заседании политбюро? На конклав обязаны являться все кардиналы. Уважительная причина отсутствия только одна. Смерть!
— У тебя все?
— А разве этого мало?!
— Ответ один. Он прост и очевиден. Я — тайный кардинал. Главный. И если бы я покрасил волосы и напялил на себя сутану, если бы ты или другие кардиналы знали меня, то что осталось бы от секретности? А что касается моих поступков, то не тебе судить о них. А скорей, наоборот, я здесь для того, чтобы оценить, как в отдаленных царствах выполняются заветы Пахана.
— Погоди! А как же священные постулаты о незыблемом количестве кардиналов?
— Напомни.
— Да их каждый знает! Кардиналов должно быть ровно двадцать. Не больше, не меньше. Как пальцев на руках и ногах нашего спасителя!
— А я скрытый от всеобщего взора. Двадцать первый. Еще вопросы имеются?
Хитроблуд задумался, наверное, мысленно провел аналогии и, кажется, смирился с моей главенствующей ролью. По крайней мере, об этом говорили и новая интонация (в
— И каковы результаты проверки?
— Не совсем так как хотелось бы, но и не так плохо, как казалось на первый взгляд.
Более мутного ответа я навряд ли смог выдумать. Но он вполне удовлетворил кардинала. Из его груди вырвался вздох облегчения. Рано расслабился товарищ первый секретарь царькома. Ох, рано.
— Это то, что касается общей картины. — Я продолжил свои инспекционные выводы. — Теперь перейдем к частностям. Как получилось, что моя помощница попала на костер?
— У кардинала не может быть помощницы-женщины!
Хитроблуда так и распирало добавить «Чёрта, раздающего проклятия». Он до сих пор озирался, пытаясь разглядеть в темных закоулках своей резиденции четырех чумазых Чёртят. И хотя они так никогда и не попались ему на глаза, это еще ничего не значило. Девушка ведь сказала, что они будут преследовать кардинала незримо. В душе постоянно присутствовал нарастающий страх. Если Чёрти рядом, то они в любой момент могут утащить священнослужителя в ад. Про то что рай пока еще ему заказан, Хитроблуд понимал как никто другой. Потом, другое дело.
— У тайного — может. Особенно, если она — внебрачная племянница самого Пахана. Это я тебе, как коллеге, доверяю великую тайну. Так каким образом она попала на костер?
Из огня в полымя. Одна проблема сменилась другой. Неизвестно, которая из них серьезней и опасней. Чумазые Чёрти отменялись. Но теперь вместо обыкновенной низменной похоти ему могут инкриминировать посягательство на родственницу генсека, хоть и на внебрачную. Кардинал решил держаться до последнего.
— Ну, не знаю! Кто ж ведал, что она твоя помощница, да еще и, страшно вымолвить, высокая племянница? Отправили на костер в порядке живой очереди.
— Хочешь сказать, что не имеешь к этому ни какого отношения?
— Вот, еще! Не кардинальское это дело, с каждым еретиком возиться. Сам знаешь.
— А у меня другие сведения имеются. Ее отправили на костер по твоему распоряжению.
— Может и подмахнул какую бумажку. Все разве упомнишь?
— А сам, лично, разве не приходил к ней ночью? Она сказала, что перед костром у нее в темнице был ночной посетитель и попытался овладеть ею.
— Разве она сказала, что это был я?
— Нет.
— Вот, видишь! Не я это был. Может кто и заходил. Но не я. А греховодника найдем и накажем. Публично.
— Но она хорошо запомнила похотливого священника.
— Тем лучше. Легче будет отыскать еретика.
— А что у тебя с руками?
— А почему ты об этом спрашиваешь?
— Моя помощница сказала, что оставила отметины на руках ночного визитера.
— А-а-а! Не, я же говорил, что не был у нее. А меня кошка поцарапала.
— Да, я! — Как Чёртик из табакерки из-под кардинальского кресла выскочила лысая образина.