Свиток благоволения

Тренейл Джон

– Честное слово, не могу припомнить, кто еще в Гонконге так умеет ладить с людьми, как ты и Рэчел.

– О Господи, это же так просто. – Уоррен взял еще одну горсть орехов – его обед на сегодня – и откинулся в кресле. – Для американца это несложно. Разве не отец мисс Мэннерс говорил детям, что нынче число слуг превышает количество членов семьи и что требуется время, чтобы привыкнуть к этому – скажем, минуты три, а?

– В твоих устах это звучит просто.

– А это и есть просто, если относиться к человеческому созданию как к человеческому созданию.

– Так

этому тебя учили на флоте?

– Не-е-ет! Этому я выучился здесь, за две недели, наблюдая за тем, как англичашки суют свои длинные носы во все дырки.

– Понятно. А как поживает Рэчел?

– Прекрасно. Кстати, э-э-э… она просила меня напомнить тебе, что хотела бы как-нибудь подъехать и покопаться в вещах Джинни.

– Это очень похоже на нее. Но вот выбрать время – это проблема.

– И она ничуть не станет легче. Вы все выглядите такими измочаленными.

Саймон пожаловался:

– Никогда с детства так не плакал.

– Конечно, а как же еще? Кто это не станет оплакивать свою жену?

Принесли выпивку для Уоррена. Он сделал большой глоток и огляделся. В баре толпились обычные посетители – бизнесмены, туристы, но именно обилие завсегдатаев гарантировало уединение. Уоррен покончил с изучением окружающих и, наклонившись, сказал вполголоса:

– По городу ходят слухи… думаю, тебе кое-что известно. Ты слышал об этом пограничном инциденте?

Саймон опустил глаза.

– Почему я должен был об этом слышать? – Он кривил душой.

– Да потому что ты да этот легендарный помощник комиссара полиции Питер Рид – борец с нечистью, мешающей жить богачам, – вы все такие!

Уоррен щелкнул пальцами.

– И что же ты слышал?

– Что прошлой ночью в спешке бежало около трехсот «вредных элементов». Охранники пустили ток: «поснимали со стен скоростным способом зажаренных китайцев», как они выразились.

Саймон уставился в свой пустой стакан:

– Я слышал, что они бежали, вот и все. Два года или год назад я бы посмеялся над этим и все.

– А теперь?

– Теперь… не уверен.

Уоррен понизил голос:

– Пора сматываться.

– Осталось всего несколько дней. – Саймон глотнул виски и вытер рот рукой. – Пока все тихо?

– Да. Смешно тебе спрашивать: я только что сделал последний вклад в безопасность. Я уеду, громко хлопнув дверью. С гробами и змеями. «Стейтвинг» только что получила контракт на торговые перевозки от Кантона по Западной реке до Лючжоу. Тебе это известно?

– Смутно.

– Лючжоу, веришь или нет, – китайский мертвый город. Только попробуй, упомяни название этого города в присутствии какого-нибудь китайца на континенте и проследи за выражением его лица. Да это буквально дурной знак – говорить о нем. А еще там в изобилии водятся змеи: ежегодно миллион их вывозится через Лючжоу на экспорт в Гонконг и еще Бог знает куда! Какая-то большая шишка с Севера решила, что на воздушный транспорт уходит слишком много денег, поэтому торговлю переориентировали на Лючжоу. В общем, заурядные перевозки.

– Но при чем тут ты? Сотни лет китайцы справлялись с речными перевозками сами, не жалуясь на судьбу.

– Да, и не имея прибылей!

Там нет порядка. Что там появилось за эти годы, так это банды пиратов и кустарей-одиночек, на которых никогда нельзя положиться и ждать, что они в контрактный срок переправят тебя с одного берега дельты Жемчужной на другой. Пекин резко взялся за это дело, провел аукцион на организацию сорокавосьмичасовых грузовых маршрутов, причем госпредприятия обязаны пользоваться этим сервисом. И мы выиграли тендер.

– Была конкуренция?

– Конечно, компания ТНТ; мы ожидали увидеть лидера рынка. Но она в течение последнего десятилетия не обращала внимания на такого рода перевозки и не сумела вовремя представить свою программу. А все остальные – мелкие сошки.

– Ты потеряешь на этом деньги.

– Угу. – Уоррен пожал плечами. – Мы всегда проводили политику благоприятствования, и ты это знаешь не хуже меня. Каждый должен думать, что мы остаемся, по крайней мере, надо заставить их поверить в это. Как только выскочит хоть одно слово о том, что мы собираемся бежать, доверие рухнет, и то же самое произойдет со всей инфраструктурой Гонконга. Поэтому, коли выгорает новый бизнес, то пусть так и идет. В особенности если Пекин выдвигает какое-то предложение, хватайся за него!

– Все равно заниматься этим бизнесом так близко к идее политики благоприятствования… благоволения.

– Взгляни на проблему с другой стороны. «Стейтвинг» является крупнейшим перевозчиком в районе Тихоокеанской Дуги. Если бы мы не подали заявку, что бы подумали эти мальчишки в маоцзэдуновских френчах? Наверняка они достали бы свои счеты-абака, прибавили бы два к двум и, к своему удивлению, получили бы четыре.

– Я тоже так полагаю.

– Послушай, Саймон, если ты празднуешь получение нового контракта с континентальным Китаем, меньше всего вероятно, что их власти придут к мысли, будто контрактор вот-вот навсегда сбежит на Запад.

– Давай надеяться на это.

– «Стейтвинг» это проглотит. Мы оставим после себя несколько арендованных лихтеров, двадцать буксиров и полдюжины старых джонок, которые списаны аудиторами еще во времена Опиумных войн. – Уоррен осушил свою кружку и звякнул ею по столу. – Но я буду тосковать по этим местам.

– Все мы будем. Я доволен, по крайней мере, одним: не придется выкапывать Джинни.

– О, это было бы ужасно! А как восприняли это дети?

– Весьма достойно. Мэт вообще немногословен, днем и ночью за работой. А Диана – в Китае. Джинни завещала, чтобы ее прах был… доставлен на родину. – Его голос дрогнул. – Мне пришлось поручить Диане отвезти его.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Потом Уоррен выдавил из себя:

– Я не ослышался? Диана в Китае?

– Да. – Саймон взглянул на приятеля и увидел встревоженное выражение его лица.

– Но в чем дело, почему она… Это после всего, что происходило с вами, когда вы были там? А потом еще после той тайваньской операции?

Саймон кивнул.

– Слушай, мне не хотелось бы волновать тебя лишний раз, но… ведь сейчас в Китае такая заваруха!

– Я знаю. Диана – разумная девушка.