Свобода и евреи. Часть 1.
Шрифт:
Тогда уже вся масса русского народа будет работать на один Израиль, а на долю евреев останется управлять Россией как своим домашним хозяйством и, завладев всей политической властью, какую даёт обладание самой территорией страны, окончательно превратить ее в новую Землю Обетованную.
Тогда для нас, шабес-гоев, расцветёт уже полная «свободы» идиллия!..
Послушаем на всякий случай, что о ней говорят такие простаки и, можно сказать, черносотенцы, как Бисмарк и Мольтке.
«Несмотря на своё рассеяние, евреи тесно связаны между собой. Неизвестными владыками они последовательно направляются к своим общим целям. Отвергнув все попытки ассимилировать их, евреи повсюду составляют государство в государстве, а в Польше сделались глубокой, до сих пор не
«Я знаю страну, где еврейское население многочисленно и где наряду с этим крестьяне в большинстве не называют своим ничего на всей своей земле. Начиная с постели и кончая ухватом, вся движимость принадлежит еврею. Скот в стойле принадлежит ему же, и крестьянин за каждую собственную вещь вносит наёмную плату тому же еврею. Крестьянский хлеб на поле и в овине — собственность опять таки еврея, который и продаст мужику его же хлеб, семена и корм для скота осьминами.
О подобном лихоимстве христиан мне, по крайней мере, ещё не приходилось слышать...»
Разве свобода Германии так упала в цене, чтобы не стоило умереть за неё, если даже этим не будет достигнута эмансипация евреев» (Бисмарк).
VI. Захватывая все средства пропитания гоев, сыны Иуды поднимаются выше и выше. Ещё Биконсфильд сказал, что, восходя по социальной лестнице, всякий заметит, как всё чаще и чаще евреи перебегают ему дорогу.
Стоило в Москве дьяку Посольского приказа Украинцеву приютить у себя нищего жидка Шапиро, как сын этого жидка, сделавшись бароном Шапировым, уже породнился со знатью, вовлекая, между прочим, графа Толстого (одного из предков нынешнего друга евреев и владельца Ясной Поляны) в гешефты за государственный счёт, опозорил его и других, был, наконец, сослан Петром Великим, но при Анне Иоановне через других евреев вернулся и всё-таки умер действительным тайным советником...
«Рассуждавший о лошадях, как человек, а о людях, как лошадь», и, однако, успевший из конюхов стать регентом России, Бирон осчастливил наше отечество среди других благодеяний и шайкой курляндских евреев с Хацкелем Липпманом во главе. Через Липпмана Бирон раздавал суммы русского казначейства, как собственные, под еврейские проценты, разумеется, торговал оптом и поштучно — чинами, орденами, подрядами и помилованиями, а в заключение спектакля сам был продан им Миниху, хотя, к глубокому сожалению, не погиб и в Сибири. Что же касается Липпмана, то, почив от дел в России, он в Амстердаме основал доныне существующий банкирский дом «Липпман, Розенталь и К°». И, что всего отраднее, тень бироновского Липпмана до сих пор витает над нами. Не один и не два государственных займа ещё недавно способствовали расстройству наших финансов при благосклонном участии названного банкирского дома.
Долго и много пришлось бы повествовать о сынах Иуды в период XVIII столетия, главным образом, конечно, на пути разделов Польши и расследования, произведённого Г. Р. Державиным, которого евреи сумели оклеветать и едва не погубили раньше, чем он возвратился в С.-Петербург. Затем следует эпопея двенадцатого года, когда те же сыны Иуды для подрыва кредита России усердно помогали Наполеону распространять фальшивые ассигнации. Вообще же и на пути своего «равноправия» они вели себя так, что дали Бисмарку повод воскликнуть: «Я не знаю, к чему бы годились евреи, если не для того, чтобы служить шпионами!».
А «железный канцлер» кое-что понимал в шпионстве.
Девятнадцатый век далее раскрыл перед Израилем такие горизонты на Западе и у нас, какие и во сне ему не снились. Припомним хотя бы иудейские «опыты» с контрабандой в эпоху континентальной системы, ровно как подряды и поставки на армию и бесконечные займы для борьбы с Наполеоном. Естественно, что и мы сподобились в заключение приобрести из членов «избранного народа» сперва одного министра финансов — Канкрина, а затем и двух министров иностранных дел (Нессельроде и Гирса) с целой плеядой посланников и консулов от иудейского же племени (Гамбургер, фон Тэнь, ещё два Гирса, Адлер и другие). Нессельроде
Восстания 1863 года в Польше, вызывая горькие жалобы маркиза Велепольского на шпионство евреев уже обоим сторонам, завершилось для «избранного народа», конечно, не возмездием за рьяное соучастие в мятеже, а дарованием железнодорожных концессий «князьям» даже в самой Польше и открытием разных иных путей к богатству и политическому влиянию еврейства. Под видом обрусения края петербургские юпитеры разобрали между собой за гроши конфискованные у польских магнатов имения, как оказалось, для того, чтобы отдавать их на расправу евреям. Это была именно расправа с крестьянами, а не управление. Сверх того, отсюда же сверкнул тот источник связей в Петербурге, из которого полились на сынов Иуды благодать сахарных и биржевых привилегий свистопляски учредительства и, наконец, всего вообще, что у нас именуется воспособлением отечественной торговле и промышленности.
Подряды и поставки всякого рода наряду с блаженной памяти винными откупами издавна несли в еврейские кассы богатую дань. Ведь и сейчас каждая русская душа получает на своё «народное просвещение» 40 коп., а платит за водку 3р. 96к. в год. Необходимость же содержать у нас, на Западе, в особенности после франко-прусской войны, несколько сот тысяч войска создала для евреев уже непрерывно-доходные «золотые россыпи».
С другой стороны, хотя еврейству и теперь грех жаловаться на дела по захвату подрядов на винную монополию, тем не менее, вечным проклятием заклеймил кагал саму мысль об этой последней. Едва ли возвысился Мишлэ в картинах ужаса Европы пред нашествием Османов над простыми, из обыденной жизни взятыми, но неутолимой скорбью наполненными повествованиями о еврейских кабаках. [59]
59
См. указанные выше исследования Губернских Комиссий по еврейскому вопросу.
Но вот была объявлена война за освобождение балканских славян. Россия вздрогнула самоотверженной любовью к несчастной турецкой райе. Вероломно и свирепо отравлял наш крестный путь во главе правительства Англии «гений Израиля» испано-итальяно-британский еврей Биконсфильд. К потехе и во славу кагала он же на берлинском конгрессе вволю позабавился и над потоками русской крови, пролитыми по обе стороны Балкан. А в то же время соплеменники гения Грегер, Горвиц и Коган, равно как благодетель погонщиков Варшавский, то сами опустошали русское казначейство с жидовским нахальством, то представляли казне многомиллионные исковые требования по самым заветным правилам талмуда и со всей пронырливостью кагальной адвокатуры.
Как бы насытившись потом с нашего лица, «избранный народ» вскоре после войны 1877-78 годов решил специально приняться за политику. Евреи нашли, что пора, наконец, освобождать и нас самих. Теперь припомним о гешефтах новоявленного Гинцбурга в Порт-Артуре, равно как о предыдущих операциях еврейства на постройке Сибирской и Маньчжурской железных дорог, а также и о последующих «деяниях Израиля» на реке Ялу, в Шанхае, Гонконге и Сингапуре, с одной стороны, и в Лаояне, Мукдене, Владивостоке, Харбине, Иркутске, Томске и Челябинске, с другой. Евреи повсюду следовали за войсками, но не в рядах войск, разумеется, и занимались всем, что даёт наживу, — вплоть до захвата очередей на вагоны по доставке предметов первой необходимости сибирскому населению.