Сводная любовь
Шрифт:
Конечно лучше!
Такси остановилось у прозрачных дверей нашей столовки. Я расплатилась. И немного постояла на улице.
Уже привыкла к шуму грузовиков к запаху транспорта. Искала глазами Демьяна. На чём он поедет? Или он уже на вокзале?
Я посмотрела на молчаливый телефон.
Ещё пару часов, и я начну на Демьяна злиться. Я же в последнем сообщение попросила постоянно мне писать, чтобы я не беспокоилась.
Уныло поплелась в столовую, уговаривая себя, что он скорей всего в самолёте, раз не может ответить.
А
Я повесила пальто на стойку с вешалкой и, взяв поднос, пошла выбирать себе что-нибудь лёгкое. Кушать совсем не хотелось. Обошлась салатиком из капусты и чайком с коржиком.
Ко мне редко кто подсаживался. Все знали, кто я такая, и что Дима блюдёт меня, как ненормальный. Поэтому даже женщины старались избегать со мной контакта.
Только самая смелая, решалась мне всё рассказать.
Уборщица Галя подсела ко мне с булочкой и чаем. Сегодня её волосы были уложены в «кубышку» на макушке. И пахло не только хлоркой от этой женщины, но и альпийской свежестью, что указывало на появление ароматизаторов в санузлах нашей фирмы.
– Какой мужчина приезжал сегодня, – окала Галина, поглощая свою булочку. – Ботики чистые, ни одного следа не оставил. А вот мужики из его охраны, страх потеряли. Протекторы говённые на ботинках, чёрные полосы оставляют на лОминате и плитке. Вот зачем их к нам пустили? Ждали бы на улице у своих танков. Хорошо, что я не дворник. Такие свиньи, окурков накидали.
– Алексей Егоров? – нахмурилась я.
– Нет, – отрицательно покачала головой Галина. – Того я знаю. Обувь тоже чистая, но духи у него вонючие, лифт еле проветрила. Дышать невозможно.
– Кто же тогда? – в недоумении задумалась я.
– Очень хороший мужчина! Вот поверь мне, очень хороший! Сильный, не подтянутый, а каким надо быть мужику - здоровый. И очень дорого одет. Дмитрий Евгеньевич после прихода этого странный стал, – по секрету прошептала Галина, – Я ему предложила кабинет вымыть. Он всегда раньше соглашался, а сегодня зло так сказал: «Галинушка, не приближайтесь ко мне».
Дима к женщинам всегда уважительно относился, даже к уборщицам. Тем более к ним. Даже самые страшные истерички и неуравновешенные в обществе моего отчима превращаются в котят. Он, как всеобщий добрый отчим. Только вот когда дела касается, такой властный и жёсткий становится, что все «котята» разбегаются по углам.
Так что мне сегодня лучше на Диму не натыкаться.
– Ира! Генеральный зовёт! – влетела в столовую Фифа со злорадной улыбкой на лице.
Ох, не понравилась мне её выражение лица. Она всегда меня недолюбливала. Всегда меня призирала и перед Линой подставляет теперь.
Ликование Фифы – моя погибель.
Подарив Галине свой нетронутый коржик, я взяла пальто и сумку, пошла к Диме на ковёр.
Я шла вверх по лестнице и тщетно пыталась дозвониться
Мне было страшно.
«Абонент не доступен». Не поможет, не спасёт, не защитит.
Вышла на четвёртом этаже. Прямо в коридоре наткнулась на отчима.
Дмитрий Евгеньевич в чёрном похоронном костюме и тёмно-серой рубахе пугал меня не на шутку. Он был действительно напряжён. Рубаха и пиджак на все пуговицы застёгнуты. Строгая осанка. Губы в напряжении сжаты.
Стоял он с Еленой Геннадьевной. Секретарша Дёмы передавала генеральному документы. Печально посмотрела на меня.
Не отрывая взгляда от бумаг, Дмитрий тихо сказал мне:
– Пойдём-ка, Ирочка, поговорим.
«Пойдём-ка» - это указывало на то, что я сильно проштрафилась и меня будут отчитывать.
Голос Димы ничего хорошего не сулил.
Отчим пошёл к своему кабинету, я хвостиком за ним.
Украдкой кинула на его лицо понурый взгляд, а Дима был неприятно суров. Напрягались под скулами жевательные мышцы, глаза сверкали в недовольстве.
В его приёмной сидели работники, но он лично меня пригласил, игнорировав всех ждущих.
А кабинет генерального директора уступает только президентскому.
Вся мебель из дорогих пород дерева. Диваны кожаные, кресла и стулья тоже. Всё идеально чистое с золотыми прибамбасами. Красно-черные оттенки кругом и сияющие жёлтые элементы: ручки на шкафах, ручки в чернильницах.
А стол - просто песня. Он отражал своей тёмной поверхностью натяжной потолок с космической подсветкой: россыпью галактик, звёзд и планет на сером фоне.
И конечно кругом пальмы. Живые, от них же дышать легче.
Дима прошёл к своему директорскому креслу с высокой спинкой и сел под портрет дяди Серёжи. Того самого, которого мы встретили с Дёмой в ночном клубе-отеле. Дядя Серёжа строго смотрел на меня с портрета, а под ним была надпись: «Лучший кардиохирург Ухов Сергей Вадимович».
Дима развернулся в своём крутящимся кресле и тоже посмотрел на портрет.
– Мне было семнадцать, а моей первой жене двадцать семь, когда родился Демьян. Сергей только практику начал, спас моему новорождённому сыну жизнь, – воспоминания голос Дмитрия смягчили.
Эту историю я не знала. Многое из прошлой жизни Дмитрия было скрыто от меня. Знаю, что прожил он с женой в любви и согласии пятнадцать лет, пока она не умерла, будучи беременной. Поэтому все попытки моей мамы забеременеть, Дима пресекал. Боялся ещё раз остаться вдовцом.
Дмитрий Евгеньевич повернулся обратно и внимательно посмотрел на меня:
– Скажи-ка мне, детка, где ты умудрилась познакомиться с очень опасным типом по имени Пётр Олегович Зверев?
У меня всё внутри упало куда-то в пятки. Тяжёлые ноги затекли в мгновение и задрожали.