Сводные... Запрет на любовь...
Шрифт:
Сжимаю чуть крепче Нику в объятиях, и девушка мягко отпихивает меня, заставляя стряхнуть с себя наваждение.
Прожигаю взглядом вышколенную ровную спину миниатюрной девчонки, проходящей мимо, и гадостные фразочки сами по себе срываются с языка.
Давай, посмотри на меня! Ответь! Все-равно не сможешь игнорить меня вечность!
Замирает на мгновение, сжимая букет в тонких пальчиках до побеления костяшек.
В нем розы. Поранится же, балбесина!
Неосознанно дергаюсь, болезненно оттягивая прядь волос брюнетки, сидящей рядом.
Косится на меня с шипением, убирая волосы
Виновато чмокаю девушку в макушку, оправдываясь. Но взгляд все-равно прикован к маленькой гордячке.
Присаживается напротив, оценивающе осматривая Николь.
Насмешливо кривит пухлые губки, знакомясь, пока я жадно изучаю изменившийся профиль и повадки.
Ей двадцать один, давно не пятнать… И огрызается она уже профессиональнее некоторых.
Намеренно цепляю за живое, переходя на личности. Срабатывает!
Ощетинивается, наконец оборачиваясь ко мне.
Русалки не шипят, но эта может. В мгновение из очаровашки превращаясь во мстительную морскую сирену.
Зависаю на синеве девчачьих глаз и становится глубоко побоку, пусть хоть утопит в своем собственном океане ненависти. Так мы хотя бы существуем в одной плоскости общей Вселенной.
Психует, выходя из дома.
Уверен, если бы не мамин день рождения, осталась бы и разорвала меня вместе с Никой в клочья.
Молча хмыкаю, глядя ей вслед.
– Ты не говорил, что «папина дочка» вернется в город на каникулы, – перевожу взгляд на отца.
– Она и не уезжала, – бурчит, стискивая челюсть.
– В смысле? – неторопливо высвобождаю Николь из объятий, устало запрокидывая голову и разминая шею.
– Что непонятного? – ворчит мужчина, пряча подаренный «сестренкой» торт в холодильник. – Стася взяла академ восемь месяцев назад и вернулась домой.
Показалось или меня сейчас собственный отец ведром помоев облил?
– Мне ты даже в стране появиться запретил, не то что дома… – перевариваю сказанное, старательно выталкивая из головы собственные обиды. Я давно не ребенок и мыслить должен рационально. – Твоя «белокурая радость» учится на четвёртом курсе. Ты ведь понимаешь, что она после такой паузы в универ уже не вернется?!
– Мать пыталась ее выдворить, – отмахивается, пожимая плечами. – Дважды билеты на самолет покупала. Чемоданы за порог выставляла… Пока этот ребенок не разрыдался под дверью... Сказала Ольге, что уже потеряла один раз свою семью и дороже нас у нее теперь никого не осталось. Так что эти две кулемы прорыдали в обнимку полночи... На этом попытки избавиться от этого белобрысого урагана закончились.
– Стася… в обнимку… – недоверчиво взъерошиваю волосы на затылке пальцами. – С ее фобиями к прикосновениям.
– Сам охреневаю, – отец падает на стул, разливая по стопкам коньяк. – Тебя, кажется, мать с поста сместила, пока эта голубоглазая малявка ее после операции выхаживала.
Бросаю на него быстрый взгляд, решаясь задать самый главный вопрос.
– Ненавидит меня?
Качает головой, улыбаясь.
– Она, конечно, вспыльчивая, но отходчивая, – чокается со мной бокалами. – Думаю, надолго ее бунтарства не хватит. Немного помучает тебя для приличия и успокоится.
Залпом опустошаем содержимое, закусывая сладким лимоном.
–
– Прости, солнце, – сжимаю ее руку своей. – Разница в часовых поясах?
Вежливо улыбается, сонно кивая.
– Мой водитель отвезет вас обоих домой, – кивает отец.
– Как, уже? – мама расстроенно взмахивает руками, появляясь в дверях.
– Ника спит на ходу, – поднимаюсь навстречу. – Ты ей и так до начала застолья все мои детские фотографии засветила. С ушками зайчика, в памперсе и без… Остается только бежать, пока ты не достала из закромов записи с сопливыми детскими утренниками… – шепчу ей на ухо, обнимая крепче. – Что-то никак не пойму, ты какая-то крошечная стала, и взгляд совсем не устрашающий… Это я за шесть лет так вымахал, или ты уменьшилась, женщина?
Смеется, утыкаясь мне макушкой в подбородок.
Наслаждаюсь моментом, прикрывая глаза и втягивая родной запах. Я безумно по ней соскучился.
– Соберу вам с собой еды на завтра, – спохватывается тут же. – В холодильнике еще небось глухо. И тортик к кофе на утро положу.
– Уверенна, что он не отравлен? – хмыкаю, притягивая к себе Нику за плечи.
– Яр! – укоризненно тычет меня пальцем в бок моя невеста.
– Его не для тебя готовили, так что угомонись, – фыркает мама, пролетая мимо и шлепая меня ладошкой по плечу.
– Скучал по этому чувству, – смеюсь, прижимая к себе ближе Нику. – Истинному материнскому ворчанию…
Затаривает нас судочками с разными вкусностями.
Загружаю пакеты с провизией в машину.
Ника терпеливо присаживается на заднее сидение.
Падаю всем своим весом рядом, захлопывая дверь. Девушка держится из последних сил, вежливо улыбаясь, пока я машу родителям из окна отъезжающего автомобиля.
Не так она планировала встречу с моими родственниками.
Давыдова – принцесса, вышколенная школами-пансионами и богатыми родственниками. Привыкла быть в центре внимания... Любимица семьи, школы, университета... и восхваляемая всеми умница-красавица. А тут мы с «сестренкой», такие неправильные... и родители, обожающие обоих настолько, что совсем забыли о существовании прекрасной гостьи.
Им она, конечно, никогда не выскажет свои претензии в лицо… Но глядя на ее вытянутую спину и сложенные на коленях руки, понимаю, что я от нее стопроцентно сегодня морально выгребу.
– Я предупреждал тебя, что у меня ооочень странные отношения с семьей, – хмыкаю, чмокая девушку в висок.
Терпеливо прикрывает глаза, выдыхая.
– У тебя очень милые родители, – выдает наконец моя хрупкая фарфоровая кукла со стальным стержнем внутри. Улыбается краешком губ, вспоминая что-то лишь ей одной известное. – Необычная, но правильная. А вот отношения с сестрой у вас действительно «странные». Впервые вижу тебя настолько... – она старательно подбирает слова. – Несдержанным... Не только с окружающими, но и со мной… Мало того, что синяки на плечах мне от пальцев оставил, так еще и чуть прядь волос не выдернул, пока с ней цапался. Она какая-то... грубая…