Сводные... Запрет на любовь...
Шрифт:
– Плевать на нее, – выдыхает наконец. – Ты правда сможешь его простить после случившегося?
– Давно простила, – проговариваю едва слышно. – Он осознанно сделал свой выбор. Я спокойна… Теперь мы чужие. Как дальние родственники, появляющиеся по праздникам… Они вроде как существуют, но ты их все-равно практически не знаешь…
– Уверенна?
– Более чем, – перевожу на нее взгляд, наконец улыбаясь. – Кажется, меня отпустило.
– Нужно было просто поговорить со своим лучшим дрррругом, – шутя взмахивает ладошкой девушка, прикладывая
– Продуешь, – мягко растягиваю мышцы, возвращаясь в сидячее положение.
– Это мы еще посмотрим.
Смеясь перебрасываемся фразочками, натягивая ласты, шапочку и очки для плавания. Окунаемся в воду, настраивая дыхание на нужный лад.
Успокаиваем пульс, замолкая.
Включаю секундомер с опозданием на десять секунд. Показываю Дашке пальцами обратный отсчет, не сбивая дыхание разговорами и смехом.
Сейчас мы обе серьезные, как никогда, настраиваясь на дистанцию.
Три… Два… Один…
Выдох… Вдох…
Отталкиваюсь от края бассейна, вытягивая руки вперед. Мы не торопимся, фокусируя внимание на собственных ощущениях. Медленно погружаемся, отплывая все дальше от борта.
Вода постепенно оглушает, отключая от поверхностного шума и мыслей в голове. Обтекает кожу, вибрируя микроволнами по всему телу. Ее прикосновения единственные, которые мой организм принимает безоговорочно. Концентрируюсь лишь на собственном конусе вытянутых рук, меняющимся уровне глубины и темной полосе на дне бассейна, от которой не стоит отклонятся, чтобы не сбить плывущую рядом Дарью.
Пять… Шесть… Восемь метров…
Пульс ровный.
Расслабление и самоконтроль. Разве это совместимо?
Мой мозг еще в детстве, с самого первого погружения понял, как отделить глубину от всего того, что происходит с моей жизнью на суше, распараллеливая обе реальности.
Раствориться в воде, стать ею.
Цель – темное пятно тридцатиметрового туннеля, находящегося в центре самой глубокой зоны бассейна.
Десять… Двенадцать… Пятнадцать…
Дашка машет мне рукой в сторону стены. Послушно подплываю к ней, усаживаясь на дно в позе Будды. Обматываю кисть веревочным жгутом, фиксируя себя к металлической скобе-ступеньке.
Еще подростками придумали этот метод поддержания баланса тела, чтобы не тратить силы на нужной глубине… Концентрирую внимание лишь на задержке дыхания.
Упираюсь спиной о стену, поглядывая на циферблат часов. Пятнадцать метров… Минута тридцать две секунды… Закрываю глаза, слыша вокруг себя лишь оглушающую тишину, и она мне нравится...
– Паш, – Егор оборачивается, окидывая тревожным взглядом бассейн. – Где русалки?
Самойлов внезапно замолкает, проскальзывая взглядом по бортикам у воды, скамейкам трибуны и зоны растяжки.
– Две минут назад лежали на бортике, – хмурится оглядываясь.
– Страхующие где?
– Кира по
– Я тебе сейчас подзатыльников навешаю, тоже по бортику гулять будешь, – рычит Надворский. – Остальные где?
– В столовой кофе пьют, – тихо проговаривает парень виновато.
– Если эти чертовки без сейфити к туннелю пробрались, выгоню на хрен с работы обеих по статье, – нервно растирает шею Егор.
Павел пробегает хмурым взглядом по трибунам, выискивая знакомые вещи.
– Моноласты на месте, – облегченно выдыхает парень, указывая в сторону колонны, к которой сиротливо прижимаются спасительные яркие чехлы девчонок. – В бассике на апноэ зависают.
– Увижу на руках следы от канатов – утоплю обеих, – бурчит под нос тренер, двигаясь уверенным шагом в сторону металлической лестницы.
– Ну, это однозначно милосерднее, чем девчонок без работы оставлять, – семеня за ним следом ржет в спину Пашка.
Открываю глаза от того, что вода вокруг меня начинает вибрировать. Поворачиваю голову к Михайловской. Трет руками под краями подводной маски, хныча, что ей скучно.
Расплываюсь в улыбке, глядя на часы. Две минуты сорок одна секунда…
Снимаем жгуты, подплывая друг к другу ближе, садимся на пол, подпирая плечом последнюю скобу в стене, фиксируясь.
Хлопает меня по руке, привлекая внимание и выставляя вперед кисть, сжимая пальцы в камень, ножницы, бумагу.
Киваю, щелкая ее пальцами по лбу, предлагая играть на щелчки. Соглашается, интенсивно мотая головой и практически выплывая из своего укрытия. Хватаю ее за ногу, притягивая обратно.
Едва сдерживаемся от смеха, щелкая друг друга по лбу и потирая ушибленное место проигравшего ладонью.
Надоедает… переворачиваемся на спину, выпуская на поверхность парочку колечек воздуха, завороженно наблюдая за тем, как они поднимаются к верху, постепенно растворяясь в голубизне воды.
Стучит мне по плечу, скрещивая руки и показывая, что сдается. Киваю, глядя, как грациозно поднимается ее гибкое тело на поверхность.
Смотрю на часы… Три минуты пятьдесят две секунды…
Не предел, но тоже вполне достаточно.
Отталкиваюсь от дна, медленно поднимаясь. Сосредотачиваю все внимание на ярком свете лампы, пробивающимся сквозь пятнадцатиметровую толщу воды расплывающимся акварельным пятном, будто солнцем в отливе морской глубины.
Расслабленно выныриваю на поверхность, стягивая с себя маску и старательно нормализуя дыхание.
– Протокол! – слышу со стороны жесткий голос Егора. – Стася, протокол!
Показываю хмурому Надворскому видимый знак «ОК» пальцами.
– I`m okay! – раздраженно произношу, следуя протоколу всплытия.
– Время.
– Четыре минуты ноль три секунды, – бурчу, глядя ему за спину, где Пашка отчаянно крутит пальцем у виска, показывая жестами и мимикой, насколько в ярости хозяин «Подводного дома амфибий».