Сводные... Запрет на любовь...
Шрифт:
Вспыхивает пунцовыми щеками и нервно сглатывает.
– Вы свободны, – осаживаю ее, указывая холодным взглядом на выход.
Срывается возмущенно с места, демонстративно виляя бедрами. Выходит из кабинета, хлопая дверью так, что звон в ушах не стихает еще какое-то время.
Дерьмо. И ведь я не сделал ничего плохого, но почему-то чувствую себя испачканным чужой грязью.
Сметаю в мусорное ведро со стола чужой проект и нервно мою руки с мылом.
Нужно успокоиться.
Прохожу в несколько секунд расстояние между кабинетами и врываюсь
Вот он, мой маленький антидепрессант.
Выдыхаю, закрывая дверь на защелку.
– Я почти закончила, – потягивается в кресле мое солнце, счастливо улыбаясь. – Проверишь?
Такая светлая и нежная, что хочется выкинуть нахрен из головы последние двадцать минут своей жизни и затискать ее в своих объятиях, пока не растворится во мне полностью... без остатка...
– Запросто, – вытягиваю девчонку из офисного стула. – Только чуть позже…
Падаю в кожаное гостевое кресло, умащивая ее себе на колени.
– Яр, – укоризненно хлопает меня ладошкой по бедру.
– Всего десять минут. Не ерзай по мне, и я обещаю вести себя прилично, – шепчу ей на ушко и вижу, как чувствительно покрывается мурашками кожа на ее шее от моего дыхания. Целует мягко, касаясь пальчиками моего лица. – Устала?
Кивает. Скидывает с себя неудобные каблуки, подтягивая колени к груди. Сворачивается на мне калачиком, мурлыча под нос какую-то мелодию.
– Моя кошка, – целую ее в висок, обнимая крепче.
Вдыхаю фруктовый запах женских волос, постепенно успокаиваясь. Мне определенно пора лечиться от ее зависимости.
Укладывает голову на мое плечо, что-то аккуратно складывая из бумажки в тонких пальчиках и о чем-то думая.
– Сегодня мелких привезут, – произносит наконец почти шепотом. – Хочу попросить Егора найти им другого тренера.
– Срывают занятия? – интересуюсь в светловолосую макушку.
Вздыхает.
– По большей части слушаются, – пожимает плечами, продолжая загибать уголки салатового стикера. – Но есть несколько детей, задирающих всю остальную группу… Они не хотят меня слышать, и я не могу винить их за это... Понимаешь, я для них просто еще один незначительный человек. В любой момент исчезну из их жизней так же внезапно, как и появилась.
– У нас были родители, отчитывающие нас за плохое поведение, – хмыкаю, вспоминая свое детство. – Но это вовсе не мешало срывать тренировки и получать нагоняй от тренера. Надворский до сих пор своим подопечным уши надирает и не смотрит на то, получит за это втык от родители или его по головке погладят.
– Я – не Егор, – улыбается, автоматически потирая собственное ухо от накативших воспоминаний и запинается на мгновение. – А еще, у нас группе есть мальчик… Тима… Упрямый до жути… Вечно пытается всем что-то доказать. И дети этим пользуются. Подначивают... А он злится. На контакт совсем не идет. Губы поджимает и смотрит исподлобья, когда отчитывают, продолжая добиваться своего. Не знаю даже, с какой стороны к нему лучше подступиться.
– Никого не напоминает? – смеюсь, вопросительно приподнимая бровь.
Смотрит на меня исподлобья, обиженно поджимая губы. Такая же упрямая, как и
Разглядываю фигурку оригами маленькой зеленой кошки и тянусь за черным фломастером на столе мелкой.
– Ей не хватает мордочки, – вкладываю его Стасе в руки, и она тут же переключается на фигурку кошки. – С тобой же как-то родители справились.
– У меня был ты, и папа, – вздыхает, послушно пририсовывая кошке нос и глазки. – И я никогда не держала эмоции в себе. Это больше было по твоей части… А Тима… Он упертый, как баран. И никогда не плачет. Даже если ему сильно обидно. Говорит, что это не по-мужски и руки в кулаки сжимает.
– Мужик растет, – хмыкаю, упираясь о ладонь подбородком.
– Мальчишке всего пять, Яр. Когда-нибудь ему надоест это терпеть, и он полезет в драку. Ты точно таким же был, – стреляет в меня рассерженным взглядом. – Приходил домой злющий и в синяках. Так что я ничего хорошего в твоем «мужик растет» не вижу.
– Заинтересуйте его чем-то... Нужно перенаправить энергию в другое русло, – фыркаю, выхватывая у нее из рук фломастер и фигурку оригами. – Это я забираю себе. Ты в курсе, что у тебя какая-то странная кошка? Без усов… Мне живая больше нравится.
Пытаюсь добраться до лица мелкой и пририсовать ей усы на щечках, но она смеется, ловко уворачиваясь и прикрываясь от меня руками.
Откидываю в сторону мешающий фломастер и переворачиваю мелочь лицом к себе, стягивая пальцами тонкую талию.
Успокаивается... Обхватывает меня длинными ножками, устраиваясь поудобнее и обнимает крепко за шею, укладывая голову на плечо.
Она волнуется за него, и я чувствую это каждой клеточкой притулившейся ко мне девчонки.
– У тебя все получится, – уверяю ее тихо. – Просто отключи ненадолго строгую Анастасию Романову рядом с ним и побудь немного самой собой.
– А если нет? – шепчет, практически беззвучно.
– Тогда к вам в тренера придет злой дядя Яр и разберется по-своему со всей этой доставучей мелюзгой, – пожимаю плечами.
Смеется, целуя меня в щеку.
– Недостаточно, – поджимаю губы, разочарованно качая головой.
Улыбается, мягко касаясь губами моих губ.
Аккуратно стягиваю резинку с женских волос, туго собранных в высокий хвост, и с наслаждением погружаю пальцы в шикарные рассыпающиеся локоны, оттягивая их слегка в корнях. Углубляет поцелуй, прикрывая затянутые поволокой глаза и выдыхает мое имя из остатков в легких воздуха.
Я когда-нибудь точно сойду с ума от ее двойственности…
Глава 40. Яр.
На вечер появляется еще несколько незапланированных встреч с потенциальными заказчиками, так что отпускаю Стасю на тренировку, заставляя себя заниматься работой.
Чувствую себя параноиком, но ничего не могу с собой поделать.
Приклеиться бы к ней на какое-то время, но тогда придется рассказать о Бурове… И о том, что я до сих пор слежу за его перемещениями.
Обозлится... А что еще хуже, начнет дергаться от любого шороха в свою сторону. Может я, конечно, не прав, но присмотр ему все же организовываю на все время пребывания в городе.