Сводные... Запрет на любовь...
Шрифт:
Глава 42. Яр.
– Подожди минуту, я Дашкой ключи передам, – отзывается издали Самойлов.
– Школа на части разваливается, а они все никак с датой закрытия разродиться не могут, – ворчу, дергая за ручку кабинета еще раз.
Наконец поддается. Хрустит под натиском, выбивая заглушку. Раздраженно шарахаю дверью, натыкаясь взглядом на испуганную Романову.
Какого хрена?!
У
– Стась, ты чего? – хватаю с дивана валяющийся плед и закутываю мелкую, растирая кожу поверх ткани. – Что случилось? Чего заперлась?
– Дверь заклинило, – выдавливает из себя дрожащим голосом.
Несет какую-то ересь, а у самой глаза от слез на мокром месте.
Что, блять, опять происходит?
– Сюда иди, – скидываю куртку и усаживаю мелочь на диван, обеспокоенно осматривая. – Где болит? Тебя кто-то обидел?
Мотает отрицательно головой, поджимая колени к груди и тихо всхлипывая.
– Стась!
Вздрагивает испуганно, от чего крупная слезинка скатывается с ресниц на щеку.
– Я просто подумала… – стирает дрожащими пальцами влагу с лица. – Не важно.
– Смотри на меня, – рычу, придерживая пальцами ее подбородок. – Ты обещала мне не врать, верно?
Кивает дергано и нерешительно. Собирается мне что-то ответить, но в кабинет неожиданно влетает заплаканный шестилетний мальчишка, перебивая.
– Там… Там… – рыдает, тыча пальчиком в сторону взрослого бассейна светловолосый ураган, не в состоянии произнести и слова.
– Тима! – бросается с места Стася, а у меня внутри что-то обрывается.
Твою ж мать…
В какой момент моей жизни звезды раком встали, перевернув весь сегодняшний день с ног на голову?!
Хватаю ребенка на руки, срываясь следом.
Через полчаса помещение заполонят группы подростков. Сейчас же время перерыва.
Окидываю оценивающим взглядом борт и поверхность воды.
Бассейн пуст и абсолютно спокоен... Ни всплеска...
– Шаг в сторону – расстрел, понял? – опускаю кивающего мелкого на кафель, на ходу скидывая обувь.
– Он там в углу, у лестницы! – рыдает нам в спину мальчишка, но мы уже не слушаем его причитаний. – Я с ним поспорил, и он…
С разбегу ныряем в воду с середины борта к указанному месту. Оглядываемся по сторонам, в поисках ребенка.
Не вижу ничего, кроме прозрачной глубины и переливающихся бликов на голубой плитке. Здесь метров семь рельефного уклона, не меньше. Совсем не место для испытаний себя на прочность пятилетнему пацану.
Отвлекаюсь на похлопывания Стаси по моему бедру.
Показывает в сторону стены со скобами, где едва заметным силуэтом виднеется мелкий комочек.
Плывет к нему.
У меня гребки мощнее. Не смотря на мешающую одежду, обгоняю Романову, первым оказываясь рядом с вцепившимся
Таращится на меня удивленными глазищами, впечатываясь спиной в стену за собой.
Не боится, уже радует. Указываю пальцем в сторону Стаси и сквозь толщу воды с отражающимися бликами, объясняя жестами, что хочу поднять его наверх. Аккуратно оттаскиваю мальчика от держателя, перебазируя себе на руки. Цепляю всеми конечностями вокруг себя и медленно всплываю на поверхность, стараясь максимально снизить давление на детские барабанные перепонки.
Закашливается, как только показываемся над водой.
– Все в порядке? – мягко стучу по мальчишеской спинке, обеспокоенно глядя на ребенка.
– Дядя… у вас рубашка и джинсы мокрые, – выдает мне озадаченно это чудо, пытаясь отдышаться.
– А у тебя сейчас жопа будет синяя за непослушание, – рычу я, удостоверившись в его безопасности.
Тяжело вздыхает, укладывая подбородок мне на плечо и смиренно ожидая своей участи. Прижимаю его к себе крепче, подплывая к бортику.
Молча жду, пока Стася выберется из бассейна.
– Руки давай, – приказывает строго Романова, и Тим беспрекословно слушается.
Вытягивает его на поверхность, где детеныша уже ожидают строгий воспитатель и Дашка, испуганно держащая за руку второго мальчика.
– Бессонов, в раздевалку немедленно! – гаркает надзирательница, и Стася мгновенно съеживается от ее обращения к малышу.
– Вы бы для начала спросили, как он себя чувствует, – становится на защиту Тимофея мелкая, осматривая ребенка и закутывая в сухое желтое полотенце. – И кто виноват в том, что это произошло…
В голосе сталь, брови сведены к переносице.
– Не надо, – шепчет одними губами Тима, дергая ее за карман гидрокостюма. – Ругаться будет.
Выдыхаю от безысходности, потирая переносицу и устало морщась...
Она и без вмешатества мелкой не оставит произошедшее с детьми безнаказанным.
– Ничего с ним не случится, – холодно фыркает женщина. – Этому мальчишке, все, как с гуся вода. Только нервы окружающим портит. В «Дом Амфибий» больше ни ногой, понял? Наказан! Не будешь больше людей позорить, раз вести себя нормально не умеешь.
Так не научили, видимо! Хреновая из тебя Мэри Поппинс, тетенька.
Фыркаю про себя, не позволяя эмоциям взять верх над здравым смыслом.
Перевожу взгляд с бесформенной женщины на маленького дрожащего от обиды мальчугана, и у меня болезненно сжимается сердце.
Ей абсолютно плевать на случившееся с ребенком. Не утонул в ее смену, и ладно…
Как таких людей вообще Земля носит?!
– Шевелись давай, Бессонов! – добавляет раздраженно женщина, подтверждая мои мысли. – Автобус ждет только вас двоих. Опоздаешь, домой пешком возвращаться будешь.