Сводные... Запрет на любовь...
Шрифт:
Слежу за тем, как Стася сжимает ладони в кулаки.
Ну ты то куда?! Сама же в детдоме росла! Должна понимать, к каким последствиям приведет твоя импульсивность.
Одергиваю девчонку, вовремя спохватываясь.
– Я помогу, – затягиваю на мальчике полотенце и поднимаю на руки.
Подталкиваю Романову в сторону раздевалки, оставляя Дашку в компании тети-ведьмы и второго ребенка.
– Надо было сказать ей все, что я о ней думаю, – фыркает Стася, пока я опускаю закутанного мальчишку на скамейку. – Зачем ты меня остановил?
–
– Там, – показывает пальчиком на шкафчик малыш.
– А ты чего пыжишься? – опускается рядом с ребенком Стася, стягивая ладошками полы мягкой махровой ткани. – Просила ведь, к воде без меня не подходить. Ты даже в детском бассейне плавать толком не умеешь, а тут такая глубина! Зачем во взрослый сам полез?
– Мы с вами уже ныряли на тренировках... несколько раз... – дуется детеныш, опуская взгляд. – Я не боюсь. Просто схватился за лестницу и опускался осторожно.
– Просто… – передразнивает возмущенно. – Просто два дня не смог подождать? Я ведь обещала тебе провести апноэ.
– Илья мне не поверил! – перебивает. Смотрит с вызовом и тут же понижает голос, натыкаясь на укоризненный взгляд Стаси. – Сказал, что я трус! А я не трус…
– Конечно, не трус, – стягиваю с него мокрую майку и помогаю надеть сухую. – Ты просто очень легко поддаешься на чужие провокации.
– Чего? – непонимающе хмурит брови ребенок.
– Твой Илья отличный подстрекатель, вот что, – разъясняет Стася, выворачивая одежду на лицевую сторону. – Сам в воду не прыгнул, испугался… А тебя заставил. Хорошо хоть догадался на помощь позвать...
– Я больше не буду, – расстроенно шмыгает носом малыш, пока я просовываю его растрепанную макушку через горлышко батника.
– Конечно не будешь, – фыркаю. – Твоя надзирательница тебя теперь к бассейну и на километр не подпустит.
– Ругаться будет? – хмурится Стася.
– Не впервой, – бурчит Тим тихо, обиженно скрещивая руки на груди. – Можно подумать, вам не все-равно…
– В смысле? – озадаченно зависаю от его заявления.
– Всем взрослым нравятся только послушные дети! Такие как я, никому не нужны! Вы такие же. Ругаетесь, потому что от меня одни неприятности.
– Что за чушь?!
– Послушай меня, – терпеливо переубеждает его моя умница, все еще пытаясь натянуть непослушные колготы на влажную кожу мальчика. – Детей любят не за их характер, а просто за то, что они есть. И отчитывают, не потому что не любят, а потому что волнуются за вас, мелких.
– Неправда! – хмурится, надевая брюки. – Обо мне не волнуются... и никто никогда не заберет. Потому что от меня всегда куууча проблем.
– Твоя надзирательница так сказала? – хмыкаю, заворачивая малыша в шарф и застегивая куртку. Кивает робко. – Ее просто никто не любил в детстве, вот она такой злой и выросла. А еще, скажу тебе по секрету, мы с Анастасией Игоревной тоже примерным поведением в детстве не отличались. Но родители
– Правда?
– Абсолютная, – шепчет тихо Стася, напяливая на Тиму шапку. – Ты только не говори ей об этом. А то она еще злее станет.
Улыбается, робко соглашаясь. Смотрит на нее лучистыми карими глазками, порывисто обнимая, и Стася замирает на мгновение, осторожно прижимая мальчишку к себе.
– Дядя, ты заболеешь, если не переоденешься, – поглядывает встревоженным взглядом в мою сторону, аккуратно касаясь пальчиками мокрой одежды.
– Кому-то нужно больше слушаться старших, чтобы им позже не пришлось расхаживать в мокрой одежде по комплексу, – хмыкаю, накидывая на Стасю и себя сухие полотенца поверх мокрой одежды.
– Я больше не буду, – бурчит в пол малыш.
– Честное слово? – протягиваю ему кулак в знак примирения.
– Обещаю, – тяжело вздыхает, отбивая своим и закрепляя данное слово.
– Дядю, кстати, Яр зовут, – смеюсь, пропитывая полотенцем стекающую в пол рубашку.
– Тим, – оживает тут же ребенок, улыбаясь.
– Беги к своей воспитательнице, Тим, – щелкаю его по носу. – Пока она в демона не превратилась и не покусала вас всех в автобусе.
Смеется в ответ. Машет ручкой, вкладывая ладошку в Стасину и утаскивая ее из раздевалки.
Нужно валить отсюда, пока не набежала новая группа.
Стучу бессильно кулаком по дверце детского шкафчика, запирая его, и выхожу из помещения.
– Я тебе спортивный на смену твоим шмоткам подготовил, – кидает в меня еще одним полотенцем Егор и резиновыми шлепанцами. – Душ у меня в кабинете прими, одежду в сушилку закинь. Завтра заберешь.
– Обувь? – ищу взглядом сброшенные у бассейна кроссовки.
– Там же. Дашка занесла.
Просовываю ноги в пузырящихся от влаги носках в резиновое нечто и морщусь от непередаваемых ощущений, чвакая мокрыми шлепками в кабинет Егора.
Устало запираюсь в ванной, снимая с себя одежду.
Гадость…
Прилипает к телу, неприятно сползая с кожи.
Идеальное, блять, завершение вечера…
Закидываю вещи в стиралку, забираясь под горячие струи душа. Постепенно успокаиваюсь, согреваясь и приводя мысли в порядок.
Натягиваю на себя спортивки и футболку.
Практически впору. Правда чувствую себя в них больше физкультурником, чем человеком владеющим собственным архитектурным бюро в сердце бизнес-центра столицы.
Хмыкаю про себя, открывая дверь ванной и обнаруживая сидящую на краю стола Романову.
Крутит в руках мобильный телефон, не зная, куда себя деть в ожидании.
Окидываю ее оценивающим взглядом. Розовощекая, после душа. В широких черных багги и сером спортивный топе.
Хочется накинуть на нее что-то потеплее, но я благоразумно помалкиваю.
Бросаю влажное полотенце вместе с батником Надворского на спинку кресла, усаживаясь напротив девчонки и зажимая женские колени между своих бедер.