Сводный враг

Снатёнкова Алёна

Маленького роста мужчина, которого студенты назвали Гномычем, казался таким добрым и умным. Если бы Покровский хоть немного был на него похож, то его самооценка не летала бы в небесах, он не был бы заносчивым засранцем. Он был бы человеком.

— Ангелина Котова! Где вы? — доносится до меня вежливый голос Гномыча.

Черт.

Все повернулись в мою сторону.

— Я здесь, — с неохотой поднимаю руку.

— Подойдите, пожалуйста.

Чувствуя себя будто голой, я поднимаюсь и иду между рядов, пытаясь представить, зачем я могла понадобиться преподавателю, который

в обычное время никогда не подзывал к себе студентов.

— Вам просили передать, — Анатолий Валентинович протягивает мне в руки бумажный пакет. — Теперь возвращайтесь на свое место.

Продолжая ничего не понимать, иду к Липатовой. Если бы была возможность, подруга и сама бы ко мне подбежала, но ее сдерживает то, что преподаватель уже начал что-то говорить.

— Что там? — налетает на меня Маринка, как только я оказываюсь рядом с ней.

— Не знаю. Еще не смотрела.

Что-то теплое. И кажется… Булькает.

— Ты заказала доставку? — спрашивает Липатова, когда я достаю из пакета стаканчик и две булки с маком.

— Нет.

— Может, мама твоя?

Мама, которая все выходные думала, что я святым воздухом питаюсь?

Очень сомневаюсь, что она вообще вспомнила о моем желудке сейчас.

— Не думаю. Она занята с утра.

— А красавчик способен на милые поступки?

— Марин, очнись. Где Покровский и где милые поступки? Он скорее ядовитую змею мне в сумку запихнет, чем попросит Гномыча передать мне чай. А если и передаст, то здесь… — Приподнимаю стакан. — Вся таблица Менделеева и несколько таблеток снотворного.

— Я про Вадима.

Маринка прищуривается.

— Мы не настолько близко знакомы.

— Но он все равно обрадовался, увидев тебя. Я видела, как он пялился. Глаза блестели, еще эта сногсшибательная улыбочка. Небось заметил, что ты так и не притронулась к еде, вот и подсуетился.

— Ну-у-у… Он потом остался наедине с Демидом, а тот умеет вытягивать из людей все хорошее. — Отодвигаю от себя подальше пакет с его содержимым. — В любом случае я к этому не притронусь.

— Ой, да господи. Ты как маленькая.

Я подозрительно смотрю на то, как подруга отрывает крышку от стакана, принюхивается, а затем делает глоток, довольно улыбаясь.

— Капучино. Без сахара. Кокосовый сироп. — Тянется к свертку. — В нашем буфете такие булки не продаются. Кто-то сгонял в кофейню и передал тебе. И что-то мне подсказывает, что сделал это — красавчик Вадик. Пей спокойно. Не отравишься.

— Нет. Не хочу.

— Серьезно тебе говорю, все вкусно. Он и до дома собрался тебя подвезти. Вот! Парень проявляет к тебе внимание.

— Приятного аппетита.

— Точно не будешь?

Я качаю головой.

— Точно.

— Слушай, а что с Покровским? Ты правда теперь с ним всегда будешь ездить?

— Еще не знаю.

— А ты этого хочешь?

Морщусь в ответ.

Чего? Даже обидно стало.

— Тогда почему ты его прямо не послала?

Мне и самой интересно, почему я этого не сделала.

— Я сказала, что ненавижу его. Этого разве недостаточно?

— Не-а. Вот если бы его пнула или наорала, сказав, чтобы и приближаться к тебе

не смел, то все встало бы на свои места. А так… Ничего не понятно. Что между вами происходит?

— Что между нами может происходить? Я его ненавижу, он меня — тоже. Единственное, что нас связывает, родители.

— Прости, но нет. Есть еще что-то.

— Больше ничего.

— А я так не думаю.

Что, блин, намешали в капучино? Не узнаю подругу.

— Так, Котова, давай будем откровенными, — шепотом начинает говорить Маринка. — Ненависть здесь ни при чем. Ты Горскую ненавидишь, но рядом с ней ты так не искришь. Серьезно, когда ты рядом с Демидом находишься, другим человеком становишься. Взгляд такой… Не знаю. Или ты убить его хочешь, или ласково покусать. В общем, странная у тебя реакция на него. А насчет Демида… С ним я незнакома, но он ведет себя как первоклассник, которому девчонка понравилась, поэтому он и дергает ее за косичку.

— Что ты несешь?

— Кофе — внимание. Пригласить на свидание — внимание. Когда парень постоянно цепляется к тебе — это тоже внимание. Гадкое, но внимание. Другой вопрос, что за ним скрывается? Нет мыслей? Ладно, это просто мое мнение. Забей. Но мне интересно, с кем все-таки ты домой сегодня поедешь.

Рудов поджидает меня около крыльца, опершись на капот своего ярко-красного внедорожника. Чуть дальше, буквально в нескольких метрах, стоит машина Покровского, но парня рядом с ней, слава богу, нет. Хоть последний и заявил о том, что, пока я ему не наскучу, он будет меня возить, следовать его указам я не собиралась. Мне вообще стоит прислушаться к словам мамы и держаться от него подальше. Насколько это возможно, конечно.

Увидев меня, Вадим резко выпрямляется.

— А я уже подумал, что тебя держат в плену в каком-нибудь подвале с кляпом во рту, — выдает он. — Или ты сбежала?

— Чтобы затащить меня в подвал, меня надо поймать, а я очень быстро бегаю. — Его шутка вызывает во мне улыбку. — Покровский еще не появлялся?

— Я его не видел. Или мой мозг специально его игнорирует. У нас проблемы?

— У нас?

Рудов — первый парень, который разделяет мои проблемы. Обычно так говорит только Марина, которая придумала дурацкий повод и задержалась в универе. В библиотеку ей понадобилось сходить. Никогда не ходила, а тут… Готова поспорить, что она сейчас на подоконнике сидит и с биноклем за нами наблюдает. Откуда у нее может взяться бинокль? Не спрашивайте, но меня не удивит, если у Липатовой он и правда имеется.

— Если мой любезный друг сейчас выскочит из сугроба и под угрозами смерти, с ножом в руках, затолкает тебя в свою машину, то да, у нас будут проблемы. Отвезти тебя домой было в моих планах.

Понятия не имею, почему смеюсь, но мне действительно смешно. Даже проходящая мимо нас Горская не портит мне настроение. Клянусь, от ее взгляда можно в пепел превратиться, но меня он не цепляет. Продолжаю улыбаться. В конце уже наигранно, назло Лизе.

— Осторожнее, — предупреждающе шепчу парню. — Если кто-нибудь услышит, что ты имеешь что-то против Покровского, то тебя заживо сожрут. Здесь он — всеобщий любимчик.