Свои и Чужие
Шрифт:
Нарнис с замкомом нашли Аммина на подземной парковке, в расположении полевого госпиталя, где недавно приходила в себя павшая подруга. Командир сидел на кресле, а молодая санитарка перевязывала его посеченное осколками плечо.
— Я всегда удивлялся, как обезьяны могут так упорно воевать, эти же твари живут по законам инстинктов, и не один из них, особенно тот, что отвечает за самосохранение, не может им вдолбить, что на землях папы Аммина они найдут только горе и разочарование.
На поясе «коменданта» заиграл спутниковый телефон коротким монофоническим треском. Жестом показывая подошедшим помолчать,
— Программа сегодняшнего дня просто восхищает! Апштас Иранэ рассказал, что час назад аговирцы взяли Дейнен блок, теперь мы в окружении, и на этот раз полном.
— Так метро же есть.
— Не в этот раз. За Дейнен Блок метро выходит на поверхность и идет через мост. Мост отрезан, как и квартал. Деплокировку смогут начать только ночью, у них там своих забот полно.
— А нам что делать? — с тревогой посмотрел на командира Рарон.
— Помогать ему.
— Мне передать распоряжения к подготовке?
— Да, собери всех гражданских и раненных. С новым поступлением из «Крыльев» и после сегодняшнего штурма у нас тут совсем места не остаётся. Будем выводить их через коридор, а вот создать его поручаю тебе, — Пурэ пристально посмотрел на зама, — возьми остатки первой роты, ребята опытные, больше дать не могу, сегодня ночью прорвешься к нашим, а там будешь смотреть по обстоятельствам. Задачу понял?
— От первой роты рожки да ножки остались, я с ними не прорвусь, и тем более не смогу создать коридор.
— Рарон, — холодный взгляд Пурэ сверлил заместителя, — ты четыре года в «вышке» отучился, неужели кроме как гонять по плацу салаг, жрать хань и просиживать зад на КП тебя там ничему не научили? Повторяю, у меня нет лишних людей, все нужны здесь. Импровизируй, например раздай стволы раненным, которые в состоянии их держать, — «комендант исполинов» перевел взгляд на раеоонца, — Вот тебе и путь домой, подсобишь нашим.
Весь оставшийся день эбрезер Рарон и командир первой ударной вместе с Нарнисом прорабатывали план прорыва. От основных частей армии их отделял всего один квартал с прямой улицей и четырьмя многоэтажками. Самое узкое место, тот самый коридор находился в районе супермаркета. Скоординировавшись по связи с «большой землей», план прорыва был утвержден к шести вечера. В двадцать три намечалось начало, ровно тогда, когда красная ракета озарит небо на северо-востоке — знак, что на той стороне тоже готовы к деблокировке.
Авантюра не отличалась замысловатостью: первый и второй взвод завязывают бой в супермаркете, далее отрезая подкрепления аговирцев с востока, третий и четвертый закрепляются в зданиях напротив и при помощи пулеметов отсекают неприятеля с запада. Благо архитектурная планировка позволяла правильно расставленному пулеметному расчету, простреливать весь периметр улицы, не давая просочиться даже крысе.
Самая сложная часть авантюры — удержать коридор до подхода основных сил, которые должны отбить мост и сходу взять здание полицейского участка на Дейнен блок — стратегическую точку. Следующий шаг- выдвижение колоны и пополнение гарнизона трех исполинов новыми защитниками. Если все сработают синхронно и слаженно, как планировалось, то потери будут минимальными, а деблокировка успешной. Но, как всем известно —
***
Дожидаться часа «Х» раеоонец решил в своих апартаментах. Перед тяжелой ночью, не плохо бы отдохнуть часок другой. Не известно, как всё сложится, и появится ли ещё шанс поспать на пути домой.
Дремота вновь перешла в кошмары, ломающие духовный стержень. Спустя час угнетающего бреда, парень вскочил с матраца обливаясь холодным потом. В груди что-то больно стрельнуло. Убрав рукавом испарину, ощупал форму в районе сердца. Впитавшаяся грязь давно превратилась в корку, под слоем которой проступил рямоугольный предмет в кармане, который моментально привел раеоонца в чувство. «О, нет, нет, только не это! Запись!».
Вытащив содержимое, откинул бумаги в сторону и попытался включить промокший телефон. Тот не подавал признаков жизни. Вскочив, стал проклинать себя за такую неосторожность. Доказательства того, что «Ласка» — их трофей, играли исключительную роль в получении вознаграждения.
И тут его осенило. «Карта!» Бросился к ранцу подруги. Найдя её телефон, вставил в корпус флэшку из своего утопленника. Пройдя в галерею, нажал на запись допроса. Та воспроизвелась. С глубоким облегчением Нарнис выдохнул. Собираясь вернуться к матрацу, взгляд зацепился за бумаги, те, что в панике откинул. Сложенные листы валялись на полу.
Материя казалась очень хрупкой из-за воздействия воды, аккуратно развернув её, осознал, что в руках держит письмо, письмо от Илоны. Изящным, но немного прерывистым карандашным подчерком была исписана вся площадь листка с обеих сторон. Устроив его поудобнее на свету, приступил к чтению:
«Нарнис,
Как ты уже понял, я отстранила тебя от этой авантюры, на правах старшей по званию. Ах да, твоя тонкая душевная организация мне хорошо известна, так что патроны для пистолета найдешь в кармашке рюкзака справа. А то ещё каких глупостей натворишь.
Нет боли сильнее, чем боль от потери близких. Всю войну я чувствовала, что часть меня умирает, когда очередной дорогой человек отправлялся в иной мир. Самое страшное, что ты совершенно не можешь на это повлиять, подобно людям в кинотеатре, которые смотрят фильм и не могут изменить сюжет.
Когда вы приехали, я уже догадывалась зачем, уже знала, что с Ози что-то не так, мне сообщило об этом сердце. Когда я полола цветы, оно так сильно сжалось, я почувствовала, как нечто, клещами вырвало из души все живое.
Война научила меня многому, в том числе держать эмоции при себе, давить их в зародыше. Мы смеялись, беседовали, но внутри меня горел огонь, огонь скорби, сжигающий душу, переворачивающий все внутри. Я не хотела, чтобы Вы увидели эту скорбь, наоборот, чтобы все было как в старые добрые времена, хотя бы иллюзорно. Всю ночь, перед нашим отъездом, я рыдала, не в силах более сопротивляться.
Спустя три года после нашего расставания в Бэинхолде. Озан позвонил мне и предложил встретиться. После этого все и началось, мы с ним стали близки. Его семья об этом не знала, кажется, он второй человек за всю жизнь, к которому у меня возникли такие чувства. Он всегда меня спасал, был опорой и поддержкой, в тяжелые для меня времена помог остаться на плаву и не закончить жизнь в веревке. Он стал смыслом, тем лучом света, на который ориентируются во тьме.