Сволочь ненаглядная
Шрифт:
– Нет, – тихо ответил отец, – она в Москве, у Соболевой Галины, в Зеленограде. И фамилия Платова, и отчество Валентиновна. Живет в приюте, а могут и впрямь бабке отдать! Жалко девочку! Кстати, знаешь, Майя уже после суда родила мальчишку и назвала Егором… Вот о том ничего не известно, хотя Соболева обещала разузнать, куда…
– Если ты, – заорала всегда вежливая, даже корректная мать, – если ты посмеешь влезть в это, имей в виду, я уйду, разведусь, хватит! Нам судьбу поломали, так еще и Яше достанется! О сыне подумай!
– Тихо, –
– Его дома нет, – ответила мать, – на день рождения ушел.
Воцарилась тишина. Потом Лев Константинович пробормотал:
– У меня, кроме сестры, других родственников нет.
– У тебя и жены другой нет, и сына, – парировала Софья Михайловна. – Впрочем, и этих потеряешь, коли начнешь Симке помогать.
Неожиданно отец заплакал. Мать перепугалась и забормотала:
– Ладно, ладно, Левушка. Это я так, по злобе, просто обидно, что из-за Майки с Валькой наша судьба под откос пошла. Чего уж там, если есть возможность – помоги Симе. Настя действительно ни в чем не виновата, настрадался ребенок, с года по чужим людям мается. А что, эта ненормальная и впрямь еще мальчишку родила?
– Да, – подтвердил отец, – сына Егора.
– От кого?
– Как это, от Валентина, естественно.
Мать рассмеялась:
– Левушка, ты наивен невероятно. Преступники, даже муж с женой, никогда не сидят в одной камере. Она была в женском отделении, а он в мужском! Ну как мог ребенок от Вальки родиться?
– Не знаю, – пробормотал Лев Константинович.
– То-то и оно, – припечатала жена, – небось от охранника забеременела, думала, отпустят на волю бабу с пузом… Только еще хуже вышло, так ей и надо, дрянь!
– Сонечка, – почти прошептал отец, – Майя просто слишком любила Валентина и слепо шла за ним. Вот он – негодяй и подлец!
– Вечно ты ее оправдываешь, – фыркнула мать и спросила: – Интересно, они живы?
Отец глубоко вздохнул.
– Одному богу ведомо, в связи с тяжестью преступления их лишили передач, свиданий и права переписки, словом, похоронили заживо… Сима живет, как автомат. Я еще почему хочу Настю вызволить, может, сестре хоть чуть полегче будет… Жаль ее, сил нет.
– Охо-хо, – протянула Софья Михайловна, – маленькие детки – крохотные бедки, подросли детки – подросли и бедки. Ладно уж, а она точно в Зеленограде?
– Абсолютно, – заверил муж, – именно в Зеленограде.
– Странно, что за Урал не загнали, – удивилась мать.
– Очень, – согласился Лев Константинович. – Но знаешь, система иногда дает сбой, и потом, фамилию оставили… Все странно, но нам только лучше, что так вышло. Брежнев-то умер, а новый хозяин…
– Тише, – шикнула мать, – разговорился! Телефон сначала из стены вытащи, а потом болтай, к Майке с Валькой захотел?
Вновь повисла тишина. Потом зазвенел чайник. Яков с гудящей головой выполз из туалета, забыв пописать. Так же на цыпочках вернулся в прихожую и, хлопнув
В ту ночь он заснул лишь под утро, пытаясь переварить подслушанную информацию. Значит, Майя и Валентин Платовы, о трагической смерти которых сообщили всем знакомым, живы? Более того, они находятся в заключении за какое-то страшное преступление, раз к ним применили беспрецедентно строгие меры. Интересно, что они совершили?
Прошло полгода, и однажды Серафима Константиновна вновь появилась у них в доме, но не одна, а с тощенькой девочкой.
– Это Настенька, – сказала тетка.
– С тех пор, наверное, вы часто встречались, – прервала я рассказ.
Яков отрицательно помотал головой:
– Нет, вообще не виделись. Один раз только. Настя привела свою подругу, толстую такую девку, они уже в университете учились, и у той возникли какие-то проблемы. А папа всю жизнь в системе народного образования проработал. Вот Анастасия и попросила посодействовать. Уходя, такую странную фразу бросила…
– Какую?
– Она надела в прихожей туфли и говорит: «Видите, Лев Константинович, как жизнь повернулась, теперь я могу стать национальной героиней!» Потом рассмеялась и ушла.
– А про ее брата, про Егора, ничего не слыхали?
Яков развел руками.
– Нет, я не спрашивал, а теперь и не у кого, разве что директор детдома знает, Соболева Галина Владимировна.
– Отчего вы так думаете?
Яков хлебнул остывший кофе и сказал:
– Она к нам приходила до того, как Настя вернулась к Симе. Папа ее на кухню провел, а я вновь случайно в туалете оказался.
Да, похоже, парень провел детство в сортире, подслушивая чужие разговоры.
Хозяин, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Ну, она явилась, а папа нахмурился – зачем домой?
Галина Владимировна мило улыбнулась.
– А вы хотели обсуждать интересующую тему по служебному телефону?
Лев Константинович моментально сник, и они принялись шептаться за закрытой дверью. Яков уловил лишь несколько фраз.
– Девочку возможно вернуть, – сообщила директриса, – а мальчик отдан в другое место. Впрочем, если нужно, могу дать координаты, хоть это и незаконно, но для вас, Лев Константинович…
– Не надо, – оборвал Платов, – хватит Насти, будем считать, что никакого Егора нет.
Глава 24
К метро я неслась так, словно под ногами лежали раскаленные угли, а не обледенелый февральский асфальт. Мне стало жарко, и, несмотря на пронизывающий до костей ледяной ветер, я расстегнула куртку и стянула шапку. Холодный воздух пробежался по голове и стек за шиворот. Вместе с ним пришло некоторое отрезвление.
Значит, Егор существует! Настя ничего не придумала! И скорей всего, директор детского дома знает про его судьбу. Ведь предлагала же она Льву Константиновичу адрес!