Сволочь ненаглядная
Шрифт:
– Стоп! Так и не пойму, чего мы ругаемся! Люся, бери собаку и иди на кухню, у тебя жаркое перекипает.
Из коридора и впрямь тянуло запахом подгоревшего мяса. Люся ойкнула и унеслась.
– А вы, Михаил Степанович, – продолжала Катя, – успокойтесь, иначе давление до 200 скаканет, опять сляжете.
– Ой права ты, Катюшенька, во всем права, – забормотал дедок, пятясь. – Уже голова болит, ноги подкашиваются, перед глазами мельтешит…
Усиленно изображая недомогание, он продолжал идти задом, запнулся за узел и с размаху
– Прикол, – взвыла в полном восторге Таня, – дедок Муму ругал, а сам обосрался, и как только не стыдно!
– Что это? – в ужасе спросил Демин. – Что?
– Яйца, – со вздохом ответил Володя.
– Чьи? – вопрошал Демин.
С христианской незлобивостью майор пояснил:
– Куриные. Вы, дедушка, обвалились на наволочку с продуктами, сверху десяток яиц лежал, крупных, по 15.60.
– Кто же складывает харчи в наволочку? – пришла в негодование Юля.
– Я, – коротко ответил майор, – а что, нельзя?
Оставив их ругаться дальше, я пошла домой. Интересное дело, почему такой вкусный и полезный продукт, как куриные яйца, настоящая кладовая витаминов, у нас немедленно погибает, не успев попасть на стол?
Глава 22
Доктор Ростов оказался занят под завязку. Пробилась я к нему только вечером в четверг. Выглядел Федор Николаевич импозантно. Высокий, крупный, с копной седых волос. Пахло от него дорогим одеколоном, а на его правой руке сверкал золотой перстень. Мне он напомнил нашего семейного доктора, давно покойного Игоря Львовича Ежова, которого моя мамочка всегда вызывала, стоило дочурке пару раз кашлянуть.
Сходство усилилось, когда Федор Николаевич потер руки, словно пришел с мороза, и мягким, бархатным голосом поинтересовался:
– Ну те-с, что случилось, дорогуша?
Мне не захотелось прикидываться родственницей сумасшедшего. Да и в кабинете специалиста подобного класса это небезопасно. Начнет задавать вопросы и тут же выведет на чистую воду. Поэтому я прямо заявила:
– Я пришла поговорить о Насте Звягинцевой.
Федор Николаевич вытащил трубку, набил ее табаком, тщательно закурил и осведомился:
– Надеюсь, вы понимаете, что сведения о больных не подлежат разглашению?
Я кивнула.
– Тогда, – продолжал Ростов, – расстанемся без обид, а если желаете что-либо узнать, у вас должна быть бумажка из органов, где вы просите меня об откровенности. Кстати, не всегда помогает и она.
– Я не имею никакого отношения к правоохранительным органам…
Психиатр выпустил густой клуб дыма и ухмыльнулся:
– Душенька, вы симпатичное существо, но, увы, я связан клятвой Гиппократа. Мой вам совет, как журналистке, лучше бросьте эту тему. Господа Скотинины вели себя безупречно, а Настенька мертва. Ну к чему доставлять людям еще больше горя? Мне, например, не нравится, когда ради увеличения тиража фотокамера
– Я не из газеты…
– Да? Тогда зачем вам сведения о Насте?
Его умные, породистые глаза откровенно смеялись, и я выложила ему всю правду – про больницу, доллары, поиски Егора…
Федор Николаевич посерьезнел.
– Тридцать тысяч! Большие деньги, вы могли спокойно оставить их себе, никто бы и не побеспокоился.
Я оторопела. Оставить себе? Чужие деньги? Как-то даже не пришло в голову.
Ростов засмеялся:
– Шучу, шучу. Честно говоря, вы меня дважды удивили.
– Чем?
– Сначала тем, что начали поиски неизвестного парня, а потом сообщением о сумме… Вы видели реальные деньги?
– Не понимаю…
– Ну, у вас в руках были купюры или какая-нибудь пластиковая карточка, чек…
– Нет, банкноты, причем подлинные, я проверила их карандашом.
– Чем?
– Ну, такой специальный прибор, похож на лазерную указку, фальшивые ассигнации в его свете желтеют, а подлинные – синеют.
– Скажите пожалуйста, – изумился Ростов, – никогда не слыхал о таком.
– Я тоже, но под Новый год моего родственника обманули в обменном пункте, всунули фальшивые доллары. Парень ужасно ругался, но поделать ничего не смог.
Кассир, гадко ухмыляясь, сообщил ему:
– А где на деньгах написано, что они из нашего обменного? Ты их, дружок, за порог выносил…
Сережка перекосился от злобы и купил «карандаш».
– Настя была светлым человеком, – вздохнул Ростов, – несмотря на заболевание и сопутствующее ему изменение личности.
– Что с ней приключилось?
– Шизофрения – психическое заболевание.
– И в чем оно проявляется?
– Изменение личности – снижение активности, эмоциональное опустошение, аутизм… Возникают разнообразные, так называемые патологические продуктивные симптомы.
– Что это такое?
– Попросту говоря, бред, галлюцинации, аффективные расстройства, кататония…
– Тромбоэмболия…
– Да никогда! При чем тут тромбоообразование? – удивился Ростов. – Конечно, у больных шизофренией масса и других болячек, например, язва желудка, или может случиться воспаление легких, аппендицит, рак, в конце концов. Но это болезни тела, а шизофрения – недуг психики, души, если вам так понятнее будет. И, к сожалению, возникает он в молодом возрасте.
– Вот ведь беда, – искренно пожалела я Настю, – всю жизнь идиоткой жить!
Федор Николаевич принялся методично выбивать трубку о край пепельницы.
– Ну при чем тут идиотия! Шизофрения может быть непрерывной или приступообразной. У Насти оказался последний случай. За периодами обострения следовала ремиссия. Многие больные в такой стадии успешно работают, и окружающие ни о чем и не догадываются. Вспомните хотя бы гениального Ван-Гога. Отрезанное в припадке безумия ухо и потрясающие картины.