Своя Беда не тянет
Шрифт:
— Есть источник, — усмехнулся я и сбился, набирая номер.
— Говорила тебе, Бизя, по «откатам» давно нужно нанести хороший удар. Глядишь, такие, как наш Троцкий, и задумались бы, стоит ли уводить деньги таким способом!
— Дура ты, — сказал я и опять сбился.
— Сам дурак, — удивила меня Беда детсадовской простотой ответа.
Я дождался первого гудка в трубке, но нажал отбой. Я подумал, что есть вопрос, задать который я должен лично и ответ получить прямо сейчас.
— Скажи, Марина, как ты нашла в моем сарае оружие и почему все решила свалить на меня?!
Марина молчала, уставившись в одну точку. Она решила играть
— Я знаю, Глеб, — простонал Ильич из своего кроватного рая. — Я знаю! Она, когда только устроилась, я ее клеить начал. Ну, коньячком в своем кабинете угощать, то, се… Короче, она, наверное, виды на тебя имела… потому что много о тебе расспрашивала. Ну, я и ляпнул, что ты крутой и вообще, темная лошадка, суперагент, твою мать! Ляпнул, что «ствол» у тебя имеется и ты мой личный телохранитель!
— Откуда ты знал про оружие?
— Да не знал я! Похвастался просто, приврал, вот и… попал…ть!
— Только кретин будет хранить пистолет под гнилой половицей! — ухмыльнулась Беда и сняла с лица идиотскую повязку. — Сарай-то был открыт в тот день, все это видели. А тут и землетряс, и прочие благоприятные обстоятельства. Даже Женька, о существовании которого эта дрянь не подозревала, вылез в окно, чтобы пописать. Она зашла в сарай, устроила там разгром, нашла оружие, сделала свое дело, и успела подсунуть оружие обратно в сарай, пока Возлюбленный трясся за сугробом, пережидая толчки. Он ведь и после толчков там какое-то время сидел! На нее же и внимания-то особо никто не обратил, что она ходила туда-сюда, своя же.
— Петька, звони охране, звони в милицию, делай же что-нибудь! — Ильич схватился за сердце.
Я снова начал тыкать кнопки на мобильнике.
И тут… градусники зазвенели в банках.
Мелко, противно, тревожно.
Как по команде мы уставились на них. Даже Марина оторвала взгляд от пола и вперилась взглядом в букеты термометров, стоявших на столике, который вкатила Беда.
— Алтайские боги, — пробормотала Элка.
— Без паники, — сказал я и схватил Марину за руку.
— Караул, — прошептал Ильич из своего убежища и зачем-то натянул одеяло на голову.
Градусники зазвенели сильнее, к ним присоединилась посуда на тумбочке.
— Ничего, — попытался я всех успокоить, — потрясет немного и перестанет. Все-таки мы находимся в центре тектонической плиты и разрушительных землетрясений…
— Не знаю, не знаю, — перебила Беда. — Здание очень старое…
— Здание старое! — заорал Ильич, стремительно выскочил из палаты и убежал с одеялом на голове. Будто он сегодня еще не набегался!
— Я не хочу умирать в руинах, — сказала Марина и подняла на меня большие голубые глаза. А я подумал — чем землетряс хуже беговой дорожки? Может быть, у меня есть шанс ее разговорить.
В коридоре послышались шаги и возбужденные голоса. Столпотворения особого не было — в платном отделении лежит не очень много народу.
— Ты не погибнешь в руинах, — пообещал я, — если быстро и честно ответишь на мои вопросы.
Следующий толчок подтвердил серьезность намерений алтайских богов. Люстра над нами закачалась с противным скрипом, а банки с термометрами звонко столкнулись и чуть не упали.
— Вы и так все знаете, — прошипела Марина.
— Кто тебя нанял?
— Никто. Я на работе. В городе давно существует секретная группа ликвидаторов. К нам обращаются серьезные люди, платят большие деньги. Преимущества
От следующего толчка телевизор поехал по тумбе, но не упал, а замер в миллиметре от края.
— Глеб! — кажется, Элка готова была променять острые ощущения на тихий и безопасный вечер.
— Как ты в школе-то оказалась, ликвидатор хренов?! — заорал я.
— Нас частенько просят устроиться куда-нибудь на работу. Понятно, что поближе к объекту, но это не оговаривается. В школе всегда кого-нибудь не хватает, а у меня музыкальное образование.
— Значит, ты действительно не знала, кого должна убить.
— Конечно, нет. Надевала незаметно наушник и ориентировалась на сигнал. Тебе повезло, Глеб, что я ни разу не получила задание, когда телефон был у тебя. Больше всего тебе повезло тогда, когда Лилька забрала у тебя телефон. Я надела наушник, когда труба была уже у физрука из десятой гимназии.
— Значит, ты не случайно промазала в «яблочко». Ты профессионал!
Она промолчала.
— Бизя, — подала голос Беда, — мне жизнь дорога как память. Черт с ней, с этой Мариной! Пойдем!
— Зачем ты меня подставила?
Я думал, Марина опять промолчит, но она, усмехнувшись, сказала:
— Ты не обращал на меня никакого внимания. Это было обидно. Я не самая незаметная женщина. Троцкий как-то по пьянке сказал, что у тебя есть оружие. Я решила рискнуть. Убить так, чтобы подставить другого, в нашем деле — высший пилотаж.
— Эх, Элка! — вздохнул я. — Жаль, что у тебя нет диктофона!
— Есть! — фыркнула Беда и постучала себя по нагрудному карману. — Я тоже профессионал!
Следующего толчка испугался даже я. Стены затрещали, а оконные стекла выдали затейливый перезвон. Банки с градусниками рухнули на пол с отвратительным звуком, тарелки и чашки слетели с тумбочки, словно их уверенно смахнула невидимая рука, они разлетелись на крупные осколки. Только телевизор почему-то устоял на опасном краю тумбы. Элка выскочила из палаты, не утруждая себя комментариями. Я за руку выдернул Марину из кресла и тоже ринулся в коридор. Марина была моим трофеем, и я не собирался этот трофей упускать ни при каких обстоятельствах. Я крепко держал ее за руку.
Мы неслись по пустым коридорам — все давно уже покинули здание. Марина бежала неплохо — не хуже Элки, не хуже меня. И как я раньше мог думать, что она очень медлительная, неловкая и жеманная?
У меня внезапно разболелась нога. Я совсем забыл о своем ранении, перевязок не делал, обходился пластырем. Наверное, я побежал чуть медленнее. Элкина длинная спина мелькнула за очередной больничной дверью, и мы с Мариной остались в коридоре одни. Она вдруг оказалась чуть впереди меня. Я крепко сжимал ее правое запястье, но она, действительно была профессионалом, потому что как будто из воздуха в ее левой руке вдруг возник пистолет. Если бы не моя десантная подготовка, она влепила бы мне пулю в лоб. Или в грудь. Не знаю, куда бы она мне ее влепила.