Своя радуга

Соколов Лев Александрович

– Что тут происходит, рядовой? – Спросил солдата подпоручик.

– Чуню к ноге лажу, вашебродие, – неестественно дребезжащим голосом ответил солдат, лишь на миг подняв голову. Его в этот момент занимало завязывание последнего узла на голени.

– Кой черт мне твоя чуня?! – Вскипел возмущением Медлявский. – Доложись рядовой! Имя! Какого полка?!

Солдат снова вскочил неловко раскорячился в попытке придвинуть здоровую ногу к забинтованной в стойке смирно, и прибросил руку к непокрытой голове.

– Рядовой 280го Сурского стрелкового полка, Андрий Лопопупенко!

– Где раненые, солдат? – Вклинился в разговор Петр. – Что происходит с лагерем?

Задавая

вопрос он про себя отметил, что требование подпоручика соблюсти уставную форму, которая иным людям помогала возвратить самообладание, в случае с солдатом успеха не имела – тот по-прежнему блуждал глазами, не имея сил сфокусироваться ни на одном из стоящих перед ним офицеров.

– Так тикають!

– От кого?

– От австрияков!

– Что ты несешь? – Прикрикнул подпоручик, – какие австрияки? Здесь глубокий тыл. Откуда бы они здесь взялись?

– Австрияки! Прут! С заду!

– С какого такого "заду"?! – явственно начал сатанеть Медлявский.

– Откуда слух? – Вступился Петр. – Кто тебе про австрияков сказал?

– Вси чув! – истово залупал глазами солдат Лопопупенко – Вси лгаць не будут! Верне, австрияки! Тикать надобно, бо нас всих убьють!

– А ты что же остался?

– Покуль чуню к ноге ладил, вси утикали!

Петр повернулся к подпорутчику.

– Нам надо быстрее в лагерь.

– А этот? – Спросил подпоручик, показав на Лопопупенко.

– На кой нам этот храбрец в ничем не одолимом страхе? Все что могли мы от него узнали. Ясно, здесь прошел слух, и началась паника.

Петр снова обернулся к солдату.

– Сам-то идти можешь! Помощь нужна?

– Втикаю, як выжлок гончий, вашбродие! – Похвалился Лопопупенко и довольно исправно подпрыгнул на забинтованной ноге. – Можно? – Он умоляюще поглядел на Петра.

– Не задерживаю. Иди к лагерю. Там тебе скажут что делать. – Петр отвернулся от солдата, который облегченно крякнул и еще раз огляделся и с приличной скоростью заковылял, мудро забирая от дороги к лесной обочину.

– И вы тикайте ваша благородия! – Еще раз уже из-за деревьев отозвался Лопопупенко. – С Богом у серци говорю, тикайте!..

– Теперь он всем скажет, что бежать его благословили офицеры, – буркнул подпоручик. – Надо было его задержать.

– Подбавим лучше ходу. – Предложил Петр. – Думаю, в лагере мы найдем того, кто сможет пояснить обстановку. Давайте обратно на дорогу.

Петр переглянулся с подпоручиком, и солдатами, и они вернувшись на дорогу и пошли самым скорым шагом.

– Кто там впереди? – Спросил подпоручик.

– Наши, – ответил Петр.

– Верно, наши. – Подпоручик прищурил глаза. – Да это же мой унтер Васильчиков!

Действительно, навстречу им по дороге шла врассыпную группа солдат в шинелях, с винтовками, а впереди шел знакомый Петру старший унтер Васильчиков, что недавно безуспешно пытался отнять у раненного самокатчика карабин. И сам тот самокатчик, как приметил Петр, прихрамывая шагал позади, вместе с группой таких же как он, не полностью обмундированных, с повязками, но вооруженных людей. Всего по дороге им навстречу шло около двух отделений солдат, да шее человек десять, как видно из пациентов госпиталя.

– Эй, Васильчиков! – Крикнул подпорутчик.

– Господин подпоручик, – забасил унтер, на походе. – Хорошо вас нашли!

– Что происходит, Васильчиков? – Медлявский торопливо подошел к подчиненному

оглядывая идущих за ним людей. – Что за крик в лагере? Мы встретили одного кликушу, так он говорит, что австрияки.

– Верно, вашебродие, австрияки.

– Где?

– Сами не видели. – Развел руками унтер. – Капитан Свентицкий сказал, что прибыл вестовой из штаба 12го армейского корпуса. Сообщил, что на фронте глубокий прорыв. Какая-то наша второочередная дивизия сплоховала и в полном составе бросила свои позиции. Австрияки вошли в разрыв. Изрядное их количество, судя по всему сейчас блукатит в этом лесу. В любое время они могут выйти к расположению нашего парка и госпиталя. Генерал Брусилов уже распорядился контратаковать и выбить противника, восстановив линию фронта. Наши части на подходе.

– Вопрос, выходит, в том, кто наткнется на нашу стоянку первым?..

– Точно так. Парк готовится отойти дальше в тыл. В госпитале паника. Врачи загружают на наши повозки тяжелораненых. А в целом, бардак. Капитан приказали-с мне взять два отделения, и тех раненных, кто имеет оружие, и встать заслоном на этой стороне лагеря, у дороги. Капитан велел, если найду вас, передать вам задачу и командование.

– Командование принимаю. А что так мало раненных с оружием? Мы же полвоза сегодня набрали. Надо раздать его обратно.

– Не успели, – пожал плечами Васильчиков. – Уже отправили.

– Ах ты. Вот незадача…

Да уж, – подумал Петр – незадача. Меньше сорока человек, против… черт знает какого количества.

– Вы с нами, штабс-капитан? – спросил у Петра Медлявский.

– Временно поступаю в ваше распоряжение, – кивнул Петр.

– Тогда мы с Васильчиковым берем по отделению, а Вы примите командование сборным отделением из раненных.

Петр критически осмотрел, кого ему посватали. Один обер-офицер, – как и Медлявский подпоручик, – оригинал в мешковатой шинели солдатского сукна, из кармана которой торчал эфес шашки; то есть конечно шашка просто привешена под шинелью на протупее, а эфес выведен сквозь прорезанный карман. Шашка из кармана, это грандиозно, – будет чем австрияков напугать… Пятеро унтер-офицеров разных родов, один из которых – из саперной команды – особо выделялся победоносно закрученными усами и модным заморским пистолетом "дикарь". Еще один унтер – коллега-пулеметчик, с красными обшлагами и кривым кинжалом-бебутом на поясе, щеголял браунигом. У остальных наганы; – унтеры по штату вооружены пистолетами, а их в отличие от винтовок не отбирали, как-никак личное оружие… Наконец трое солдат, – уже известный Петру самокатчик с карабином, и двое с видимо трофейными пистолетами. Если малое количество вооруженных солдат еще поддавалось объяснению, то офицеров в огромном лагере явно должно было быть побольше. Выходило, что либо унтер Васильчиков слишком поспешал сюда, и мало набрал людей по пути, либо же паника началась раньше, чем он смог приступить к сбору добровольцев.

Петр шагнул поближе к Медлявскому.

– Я конечно не прочь покомандовать, подпоручик, но среди раненных только один вооружен карабином, у остальных пистолеты. Они не смогут создать действенный огонь на сколь-либо большой дистанции. Неразумно выделять их в отдельное подразделение, и давать позицию. Лучше расставить посреди стрелков с винтовками.

– Да, вы правы, – потер переносицу подпоручик, и повернулся к людям: – Первое второе отделение, постройтесь раздельно. Раненные охотники, разделитесь на две группы и примкните к отделениям. За мной братцы!