Священная книга Тота ВЕЛИКИЕ АРКАНЫ ТАРО
Шрифт:
«Пока человек находится далеко от рынка, он слышит только глухой шум его, но когда он приходит на базар, он перестает слышать этот шум, но отличает уже отдельные звуки: тот покупает картофель, тот хлеб и т. д. До тех пор, пока человек далеко от Бога, он находится среди шума и смуты разума, доказательств, споров, но как только он приближается ко Всемогущему, все рассуждения эти, все споры прекращаются и он постигает все Тайны Божий живо и ясно».
«Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь», — сказал Екклезиаст. [590] Это справедливо, но лишь до известного предела. Счастье — это загадка, даже для тех людей, кто будто бы знает, что они ждут от него. Чувство довольства есть наиболее относительное из всех чувств, и притом в каждом отдельном случае
590
1:18.
591
Как ее ошибочно принято понимать у нас, ибо в действительности нирвана есть приобщение к Абсолютному Бытию.
«Не размышлять ни о чем — вот рецепт счастливой жизни».
«Истинное счастье и блаженство человека состоят только в мудрости и познании Истины».
Глупость не дает стремлений, она ничем не задается, ничего не требует, но ничего и не дает. Ее покой есть лишь отсутствие движения, есть пустота зияющая в сердце, есть ничто. Мудрость истинная вне себя искать ничего не может, ни к чему не может тяготеть; она есть истинный покой, но пустоты в покое нет том. Постигнув все, все растворив и все объемля, мудрец живет в себе самом и ничего во вне не ищет. Раз нет стремлений, нет борьбы, нет встречи с внешними препятствиями, нет и не может быть ни боли, ни страданий. Вот почему как глупость, так и мудрость дарят покой, одна как пустота, другая как полнота, одна как мрак, где ни к чему движение, другая же как свет, где все движения свершены давно. Полный мрак и полный свет, глупость полную и мудрость совершенную, человек здесь не может обрести. Как та, так и другая, во всей чистоте своей живут лишь в Горнем Мире, и, если бы человек смог постичь одну, он тем бы приобрел бы также и другую.
«Нет познания «Я» совершеннее моего, нет неведения, превосходящего мое. Кто познает таким образом, тот величайший последователь Брахмана».
На всем пути своем человек не глуп лишь только и не только мудр; как глупость, так и мудрость живут в нем, а посему покоя человек не зрит нигде. Вот почему, желая горю и тоске предел найти, утолить пылающую жажду духа своего, человек имеет лишь один исход — стремиться вечно дальше, все новым обладать, затем его бросать и дальше все стремиться.
«Разум делает человека блаженным и счастливым и дает истинное спокойствие духа. Мудрые живут, сохраняя душевное спокойствие и постоянство, а не как нечестивцы, дух которых обуревается противоположными страстями и которые стало быть не имеют ни мира, ни покоя».
«Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум».
«Сверхъестественные дары Богообщения, получаемые душой здесь, служат залогом небесных дар. Уже в настоящей жизни такой человек переживает блаженство и веселье, подобные вечной радости в ожидаемом веке».
Эволюция человека непрерывна, но траектория его последовательного развития выражается зигзагообразной линией: на одних ее участках сознание и состав воспринимают элементы, т. е. утверждают единичные потенции Атмана, а на других претворяют их в свою плоть и кровь, объединяют в групповые девизы и соединяют со всем приобретенным на пути предшествовавшего опыта. Чем выше идет человек, тем чаще и сознательнее он переходит от одного вида деятельности к другому. Наряду с этим, по мере
Посвящение есть миг величайшего переворота эволюции человека; оно кладет предел всему предшествовавшему циклу переломов и этапов познания, оно окончательно обрисовывает и выявляет полученные результаты во всей многогранности их тональностей и вкладывает дух, живый в их совокупность. Оторванность от целого состава единичных наклонностей, обособленных течений и частичных синтезов прекращается окончательно, ибо все они становятся членами стройного гармонического существа человека. Весь облик его видоизменяется: сомнения и разочарования, скептицизм и безнадежность, уныние и тоска бесследно исчезают, уступая место радостному сознанию своего достоинства, достигнутых успехов и беспредельности возможностей в будущем. Этот миг смерти старого человека — раба случайностей и собственных заблуждений, миг слияния с Безначальным Бытием в сознании себя Его самодовлеющей частицей, миг просветления сознания и озарения его лучом истинной свободы и есть то, что именуется посвящением.
«Меня во мраке и в пыли
Досель влачившего оковы,
Любови крылья вознесли
В Отчизну Пламени и Слова;
И посветлел мой темный взор,
И стал мне виден Мир Незримый,
И слышит ухо с этих пор,
Что для других неуловимо.
И с Горней Выси я сошел,
Проникнут весь Ее лучами,
И на волнующийся дол
Взираю новыми очами».
Обряды и мистерии древних времен — это картинное поэтическое воспроизведение глубочайших процессов, совершающихся посвящением в душе человеческой. Вполне сознавая величие этого переворота существа искателя Истины, древние Учителя создавали обстановку, которая с наибольшим совершенством гармонировала с переживаниями человека. Пред посвящением неофита вводили в склеп, клали в гроб, для того чтобы подчеркнуть, что прежняя жизнь с ее волнениями закончилась навсегда и безвозвратно, что начинается новая эра жизни и деятельности. Этот обряд свято сохранился во всех религиях древнего мира и всюду совершался почти в тех же формах, которые выработались опытом предыдущих веков.
«Переступив порог смерти, неофит внезапно возрождался (renatus quodam modo), и день его Посвящения был первым днем его действительной жизни (natalem sacrorum)»
Мистерии посвящения неофита исходили из глубокого понимания полной аналогии этого перелома с тем, который отделяет одну жизнь от другой. Видя смерть пред собой, человек всегда переживает с молниеносной быстротой всю свою жизнь, пред ним проходят все ее события, он заново переоценивает все свои поступки и решения и в своем сознании обхватывает все мельчайшие детали. Точно также в минуты великого перелома человеческого существа — пред восприятием посвящения и наступлением новой эры жизни — человек переживает все свое прошлое, и не только то, что он получил в этой жизни, но неисповедимыми путями начинает воспоминать давно забытые страницы своей бессмертной жизни. Древний мир с совершенством знал это, и все его мистерии запечатлевали в душе неофита огненными знаками его переживания в этот великий момент.
«Душа в минуты смерти испытывает то же, что испытывают те, кто посвящается в великие таинства. Слова, выражающие эти понятия, сходны: говорят (умереть) и (быть посвященным). Сначала это блуждание наугад, извилистый путь, тревожное и бесконечное шествие в потемках. Перед последней минутой страх достигает крайнего предела: мороз по коже, дрожь, холодный пот, ужас. И вдруг взорам открывается волшебный свет. Переходят к местам открытым и лугам, где звучат голоса и происходят танцы; священные слова, божественные видения внушают священное благоговение».