Священная тайна Церкви
Шрифт:
Учение Илариона и Булатовича о том, что»имя Божие есть Сам Бог»архиепископ Антоний (Храповицкий) считает»бредом сумасшедших» [1414] . По существу этого учения докладчик говорит следующее:
Можно ли, не отказавшись от христианства и от разума, повторять их нелепое утверждение о том, будто имя Иисус есть Бог? Мы признаем, что имя Иисус есть священное, Богом нареченное и возвещенное Ангелом, имя данное Богочеловеку по Его вочеловечении (еже бо бе пребысть, и еже не бе приясть [1415] ), но смешивать имя с Самим Богом не есть ли то верх безумия? Что есть Бог? Бог есть Дух, вечный, всеблагий, всеведущий, вездесущий и прочая, единый по существу, но троичный в Лицах. Значит, и имя Иисус есть не слово, не имя, а Дух вездесущий, благий, троичный в лицах? Кто, кроме лишенных разума, может повторить такую нелепость? Или они скажут, что сие имя есть самое второе Лицо Святой Троицы и Богочеловек? Тогда пусть они признают и другую нелепость, что имя сие собезначально Отцу, от Него предвечно рожденное, вочеловечившееся, распятое
1414
Там же. С. 873.
1415
Остался тем, чем был, и воспринял то, чем не был (слав.).
1416
Антоний (Храповицкий), архиепископ. О новом лжеучении. С. 873.
Рассматривая»Апологию»Булатовича в Главе VII, мы обнаружили некоторую непоследовательность в изложении им учения об имени»Иисус»: это имя у него действительно по временам как бы отождествляется с Самим Иисусом. Однако то, как мысль Булатовича представлена в докладе архиепископа Антония, является намеренным искажением имяславского учения. Воспользовавшись терминологической непоследовательностью своего оппонента, архиепископ Антоний доводит его мысли до абсурда.
Такой же карикатурой на имяславское учение является комментарий архиепископа Антония к учению об имени Божием как энергии Божества.«Энергия Божества, — утверждает докладчик, — и воля Божества вовсе не есть то, что Господь сделал, и вовсе не слова, которые Он произнес». Есть божественная энергия, а есть ее произведение:
Божию энергию можно назвать Божественною деятельностью, а Божие слово и Божие творение — это произведение Божественной деятельности, Божественной энергии, а вовсе не самая энергия. Вот этого-то о. Булатович по своему невежеству не досмотрел, или по своему лукавству не пожелал досмотреть. Если всякое слово, реченное Богом, и всякое действие Его есть Сам Бог, то выходит, что все, видимое и осязаемое нами, есть Сам Бог, т. е. получается языческий пантеизм<…>И такую нелепость о. Булатович утверждает без всякого стыда; он говорит что всякое слово, на Фаворе сказанное, есть Бог: значит, и слово»послушайте»есть Бог и слово»того»есть Бог? Бог обличал Иудеев древних, Господь Спаситель обличал Иудеев современных, говоря им:«змия, порождение ехиднова». Значит, и змея Бог и ехидна — Бог? По Булатовичу непременно так, вдвойне так, ибо и змею, и ежа, и зайца сотворил Бог, они суть действия Божества, а следовательно все эти звери тоже Бог? Так впрочем и учат индусы–пантеисты и поклоняются, как Богу, и крокодилам и обезьянам и котам. Неужели о. Булатович желает и афонских иноков привлечь к такому же безумию? [1417]
1417
Там же. С. 877.
Обвинение в пантеизме, прозвучавшее еще в рецензии инока Хрисанфа, на наш взгляд, столь же необоснованно, как и обвинение в хлыстовстве. Всякому, даже самому придирчивому читателю»Апологии»станет ясно, что никакого обожествления змей, ехидн и зайцев у Булатовича нет, а есть только учение о присутствии Бога в Его священном имени, выраженное, может быть, без достаточной ясности, но во всяком случае без заведомого намерения»привлечь к такому же безумию»афонских иноков.
Архиепископ Антоний (Храповицкий) резко критикует Булатовича за его мысль о том, что даже при несознательном произнесении имени Божия человек имеет в этом имени Бога»со всеми Его божественными свойствами» [1418] . В этом утверждении архиепископ видит»хлыстовские воззрения, по коим слова, магические действия в отрешении от веры и добродетели, приближают нас к Божеству» [1419] .
1418
Антоний (Булатович), иеросхимонах. Апология. С. 89.
1419
Антоний (Храповицкий), архиепископ. О новом лжеучении. С. 879.
Главу»Апологии», содержащую разбор православного богослужения, архиепископ Антоний называет»нелепейшей из нелепых». Конечно, рассуждает архиепископ, все наши службы состоят в постоянном призывании Бога,«а призывание естественно учащает произнесение Его имени», но вот, например, в молитве»Отче наш»Бог вовсе не назван»ни Богом, ни Господом, ни иным из еврейских имен Божиих, столь любезных нашему новому философу». Встречающиеся в богослужении выражения»имя Божие»и»имя Господне», по мнению архиепископа, заимствованы из Псалтири и других книг Ветхого Завета [1420] . Однако никакого объяснения этому феномену он не дает. Важнейший вопрос о том, почему в молитве и богослужении выражение»имя Божие»употребляется в качестве синонима слова»Бог», оставлен им без ответа.
1420
Там же. С. 880–881.
Доклад архиепископа Антония завершается обвинением Булатовича в неискренности и злонамеренности:
<…>Что вовлекло его в такие умственные трясины, увлечение ли ложною идеей, соединенное с упрямством, или посторонние честолюбивые цели? При всем желании дать утвердительный ответ на первую часть вопроса и отрицательный на вторую, это очень затруднительно сделать: уж слишком нелепы и бестолковы его рассуждения, чтобы поверить искренности
1421
Там же. С. 882.
В целом доклад архиепископа Антония (Храповицкого) отличается крайней публицистической заостренностью и при этом крайней скудостью богословского содержания. Много лет спустя митрополит Вениамин (Федченков) так отозвался о докладе Антония против имяславия:«Митрополит Антоний (Храповицкий) как главный противник этого учения известен был<…>резкостью и легкомыслием (его доклад в Синоде был недопустимым, невозможным, бранчливым)» [1422] . По словам митрополита Вениамина,«ужасный, поверхностный и ругательный»доклад Антония»может только оттолкнуть верующего человека, а не привлечь к правильному пониманию дела» [1423] .
1422
Вениамин (Федченков), митрополит. Имяславие. С. 121.
1423
См. его письмо митрополиту Сергию (Страгородскому) от 10.06.1938 г. в Приложении к настоящей книге.
Агрессивность архиепископа Антония может отчасти быть объяснена тем фактом, что имяславцы его самого обвиняли в»имяборчестве»и называли еретиком. И все же главной причиной его ненависти к имяславию была, как нам представляется, не личная обида. Причина эта кроется глубже: архиепископу Антонию был глубоко чужд тот дух мистицизма, которым пронизана книга»На горах Кавказа»и который отразился в»Апологии». Будучи воспитан в традициях русской академической науки, впитавшей в себя дух латинской схоластики и протестантского рационализма, архиепископ Антоний оказался неспособен воспринять иную богословскую традицию, сформировавшуюся на протяжении столетий в афонских монастырях. Антоний был рационалистом кантовского толка — не случайно в своем докладе он постоянно апеллирует к доводам разума. Движимый стремлением»обратить все богословие в нравственный монизм», Антоний, по словам протоиерея Георгия Флоровского, создал»богословие от здравого смысла, которое упрямо насилует свидетельство откровения». Имяславие явно диссонировало с этим богословием. Оно, кроме того, противоречило моралистическому психологизму, которым окрашена богословская система Антония, даже молитву воспринимавшего»как-то психологически, как преодоление духовного одиночества» [1424] .
1424
Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1937 С. 432–436.
Ненависть к имяславию и, в особенности, к его возглавителю иеросхимонаху Антонию (Булатовичу) архиепископ Антоний (Храповицкий) сохранит надолго. Спустя три года после публикации рассматриваемого доклада он напишет отцу Павлу Флоренскому:«Я выражаюсь всегда прямо и ни в чем Вас не обвинял и не укорял, и о сочувствии Вашем негодяю и нигилисту Булатовичу весьма сожалел, но объясняю оное полною неосведомленностью Вашею в его личности, в сознательных подтасовках и искажениях, и т[ому] п[одобных] гнусных его приемах» [1425] . При всем том, что можно с достаточным основанием сказать о богословских неточностях и даже заблуждениях, содержащихся в книгах Булатовича, трудно было бы отозваться о нем более несправедливо, предвзято и жестоко.
1425
Письмо от 23 апреля 1916 года. Цит. по: Шоломова С.«Остаюсь Ваш доброжелатель и богомолец…«К истории взаимоотношений священника Павла Флоренского и митрополита Антония (Храповицкого). — ЖМП № 6, 1998. С. 76.
Архиепископ Никон (Рождественский)
Вторым докладчиком в Синоде по делу имяславцев был архиепископ Никон. Его биография также заслуживает внимания.
Архиепископ Никон (в миру Николай Иванович Рождественский) родился 4 апреля 1851 года в с. Чашниково Московской области в многодетной семье дьячка (всего в семье было 22 ребенка). В пятилетнем возрасте Николай ослеп на один глаз, что не помешало ему к восьми годам трижды прочитать всю Библию. По окончании церковноприходской школы поступил в Московское духовное училище, затем в Московскую духовную семинарию, по окончании которой не стал поступать в духовную академию. В 1874 году стал послушником Ново–Иерусалимского монастыря, затем перешел в Троице–Сергиеву Лавру. В 1880 принял монашеский постриг с именем Никон, в 1882 году рукоположен в сан иеромонаха. В 1893 году становится казначеем Лавры, в 1901–м — председателем епархиального училища иконописания. В 1904 году назначен епископом Муромским, затем переведен на Серпуховскую кафедру. Некоторое время занимал должность наместника Московского Свято–Данилова монастыря. С 1906 года — епископ Вологодский и Тотемский. В 1907 году епископ Никон становится членом Государственного Совета, а в 1912–м — членом Святейшего Синода. В 1912 году подал прошение об увольнении на покой, после чего вернулся в Троице–Сергиеву Лавру. В мае 1913 года императором Николаем II возведен в сан архиепископа и назначен председателем новообразованного Издательского отдела при Святейшем Синоде. Скончался 30 декабря 1918 года (или 12 января 1919 года по новому стилю). Похоронен в Троице–Сергиевой Лавре.