Священный меч Будды
Шрифт:
Капитан не отвечал. Мин Си, Корсан и Казимир, пораженные неожиданными словами бандита и тем дурным оборотом, который принимало дело, не смели даже дышать.
— Послушай, — продолжал бандит странным голосом. — Ты храбр, я читаю это в твоих глазах, но у меня есть такие орудия, которые исторгают крики даже у самых храбрых. Что бы ты сказал, если бы я стал медленно сдавливать тебя между двумя камнями? Что бы ты сказал, если бы я велел вспороть тебе живот и лить туда кипящее масло? Или если бы я велел распилить тебя живым деревянной пилой?
— Я понимаю тебя, — спокойно отвечал капитан. — От грабителя и разбойника можно всего ждать.
— Это оскорбление, за которое ты дорого мне заплатишь.
— Если речь идет о том, чтобы вытянуть из нас деньги, то назначь сумму.
— Нет, речь идет не о деньгах. Я хочу одного из твоих спутников.
— Теон Каи! — воскликнул капитан, отталкивая бандита. — Если ты будешь настаивать, клянусь тебе, что ты не выйдешь отсюда живым.
— А! Ты грозишь мне! Ну так смотри!
Пронзительный свист раздался в воздухе. Поднялась портьера, а за ней показались двадцать человек, направивших на путешественников двадцать аркебуз.
— Почему же ты не стреляешь в меня? — спросил бандит, смеясь. Капитан и его спутники, пораженные и испуганные, отскочили
назад и выхватили револьверы.
— Ты согласен уступить мне одного из твоих друзей? — продолжал Теон Каи.
— Нет, тысячу раз нет, — отвечал капитан. — Я этого не могу, Теон Каи.
Бандит знаком велел опустить аркебузы, взял капитана за руку и подвел его к двери, показывая ему четырех лошадей, навьюченных дорожными припасами. К седлам были привязаны четыре карабина и толстые патронницы, в которых, без сомнения, были порох и пули.
— Ты благородный человек, — сказал ему бандит, — я хотел испытать тебя, но ты железный, и храбрость твоя необычайна. Я хочу сделать тебе подарок. Возьми этих лошадей и будь свободен.
— Я тоже знал, что Теон Каи гостеприимен и щедр, — сказал капитан.
— Дай мне твою руку, чтобы я мог пожать ее.
Минуту спустя четверо путешественников уже были в седлах.
— Отправляйтесь! — сказал Теон Каи. — Отправляйтесь, не оглядывайтесь назад!.. Вне моего лагеря я не отвечаю за то, что может с вами случиться.
Всадники поняли угрозу и помчались в карьер.
Теон Каи остался на пороге со скрещенными руками и горящим взглядом; можно было подумать, что он замышляет что-то недоброе против отважных путешественников.
XVI. Наводнение
Лошади, которых расщедрившийся бандит подарил путешественникам, оказались хорошими животными тонкинской породы, столь же малорослыми, как сардинские жеребцы, красноватой масти, с крутой шеей, умными и живыми глазами и крепкими ногами.
Нельзя сказать, чтобы тонкинские лошади были лихими скакунами, но они хорошо выносят переходы по степям и горам, довольствуясь несколькими пригоршнями листьев и небольшим количеством воды. Бандит подарил им не только лошадей, но
Храбрый янки, все еще находясь в восторге от щедрости Теон Каи, ни одной минуты не сидел спокойно. Он покрикивал, подбадривая лошадей, пробовал провизию, то и дело набивал рот сухими фруктами и прикладывался, даже слишком часто, к фляжкам с водкой, висевшим в большом количестве вокруг седла.
— Кто бы мог подумать, — воскликнул он, — что этот бандит после угроз искрошить нас на куски подарит нам все это? Этот тонкинец, — я ведь уже ранее говорил вам, друзья, — самый великий человек во всей Азии! Я удивлен и совершенно сбит с толку. Ура Теон Каи! Ура!
— Поменьше жару, Джеймс, — сказал капитан, смеясь. — Этот человек — самый отчаянный негодяй, которого я когда-либо встречал в своей жизни.
— Что вы говорите? — спросил обиженно американец. — Разве вы хотите унизить в моих глазах этого великого человека?
— Вы слишком строги, капитан, — вмешался поляк, очарованный не менее американца.
— Я только справедлив, друзья, — возразил Лигуза. — Я нисколько не был бы удивлен, если бы сегодня ночью на нас налетела его шайка.
— Вы преувеличиваете! — настаивал упрямый янки. — Такой великодушный человек не может иметь в голове подобных мыслей.
— Разве вы не слышали, Джеймс, слов, сказанных им нам на прощание, и не заметили, каким они сопровождались взглядом?
— В самом деле, теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, что вы правы. Эй, Мин Си, что ты думаешь об этом человеке?
— Jie! — просто отвечал китаец.
— Jie! Что означает это слово? Может быть, превосходный человек?
— Совсем напротив, Джеймс, — сказал капитан. —Jie— значит человек лживый, фальшивый, человек, у которого два языка и две совести.
— Должен ли я вам верить?
— Непременно.
— Если это говорите вы, то, конечно, так оно и есть, ибо разбойники должны быть вам известны лучше, чем мне.
— Это почему? — спросил удивленный капитан.
— Вы ведь итальянец, а Италия — родина всех разбойников.
— Италия — родина разбойников?! Неужели вы тоже один из тех, кто верит этим басням?
— Меня совершенно серьезно уверял в этом один англичанин, который попался им в руки во время своего путешествия по Абруццам.
— Этот англичанин смеялся над вами, Джеймс. Если послушать англичан и французов, Италия кишит разбойниками, между тем как их гораздо больше в Испании, Лондоне и Париже.