Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
Вокруг Перуна набросали соломы. Епископ, подобрав рясу, высек кресалом огонь, приложил бересту и подул на трут. Береста занялась огнем. И минуты не прошло, как высохший идол утонул в пламени костра. Ростовцы закрестились - пронеси, Господи!
– и побежали к челнам. Все лето ждали лиха, но и в это, ни на другое лето Перун не побил градом хлеба и не выжег дотла город. Поуспокоились ростовцы…
Ветер сбивал лодию на остров, но кормчий Томилка умело налег на кормовое весло и корабль, слегка изменив направление, пошел в сторону селения Поречье. Томилка родился и вырос на озере и знает его
Был Томилка сухотел и кряжист, с прищурыми мрачноватыми глазами и густой дремучей бородой; всем своим видом походил на мужика-дюку,20коего надо обходить стороной. Но каждый ростовец ведал: за диковатым обличьем кормчего скрывается добрейшая душа.
Василько (обок дядька) стоял на носу палубы и любовался озером. Ишь, какое оно великое, не зря его кличут Тинным морем. Конечно же, море, коль заморские корабли к берегу пристают. А как приятно приплясывает лодия на волнах. Славно! Будто летишь по небу на ковре-самолете.
– Хорошо-то как, дядька Еремей.
– Понравилось, княжич?
– обняв Василько за плечи, спросил Ватута.
– Вот и слава Богу. Твой первый водный поход.
Вскоре ветер усилился, небо заволокли низкие, лохматые тучи. Вода потемнела, волны стали покруче; вскоре забусил вялый моросящий дождь. Василько и Еремей Глебович прошли в кормовую избушку, специально вделанную в лодию. Здесь тепло и сухо, вдоль рубленых стен стоят лавки, крытые коврами, посреди - небольшой стол под льняной скатертью, в красном углу образ Николая Чудотворца в серебряном окладе. В волоковое оконце проникает свежий воздух с каплями дождя. Окно можно задвинуть и засветить от лампадки восковую свечу в бронзовом шандане.21
– И зачем этот дождь?
– нахмурился Василько. Ему не хотелось уходить с палубы.
– К любому непогодью надо привыкать, княжич. А коль дождь приключился в первом твоем походе, то это к счастью. Есть такая добрая примета. Ты уж потерпи, княжич. Гридням, гляди, и дождь нипочем. Слышь, байки сказывают да хохочут.
Томилка, нахлобучив на крутолобую голову войлочный колпак, исподволь начал поворачивать лодию вправо. Надутые ветром паруса стали обвисать, лодия резко сбавила ход. Гребцы, не ожидая приказа кормчего (люди бывалые) налегли на весла. Лодия вошла в устье реки Гда.22
– Далече ли до Алеши?
– вопросил Василько.
– Где-то плыть еще верст девять, - степенно отвечал Ватута.
– На сей реке одно село Поречье-Рыбное да две деревеньки - Огарево и Ново. Алеша же живет у Гремячего Колодезя.
– Что за Колодезь?
– То ручей. Всегда журчит и пошумливает, камешков в нем много. Ручей протекает между Поречьем и Огаревом. Огаревский выступ навис над Гдой. Он довольно высок и обрывист.
.
* * *
На бреге высоком стоял дозорный Гремучего Колодезя. Отсюда окрест видно на многие версты. Заметив одинокую лодию, дозорный поспешил к крепостице, опоясанной частоколом из дубовых бревен с острым навершием. Громко застучал в обитые медью ворота.
– Аль, весть какая?
– донеслось из-за ворот.
– Весть. К Колодезю лодия приближается. Доложи боярину.
Вскоре из ворот вышел любимый слуга боярина Тороп. Забросал дозорного вопросами:
– Купец чужедальний с товаром, аль ростовец? А может, лодия княжья?
Дозорный развел руками:
– А пойми тут.
– Так чего же я боярину буду докладывать, дурья башка!
Тороп поспешил к берегу. Был он словоохотлив и непоседлив, минуту не посидит без дела, за что и прозвали Торопыгой-Торопом. Чуток постояв на берегу, Тороп принялся костерить дозорного:
– Чучело ты огородное, а не страж. И зачем такого в доглядчики ставить? Аль не зришь, слепой дьявол, что на лодии княжеский стяг Константина Всеволодовича?
– Далече было, не приметил.
– А-а, - отмахнулся Тороп, и побежал вспять к воротам.
Лодия, с помощью гребцов и кормчего, пристала к небольшому деревянному причалу. Василько с Ватутой вышли на палубу. Княжич глянул на высокий обрывистый берег и недоуменно повернулся к дядьке.
– А как взбираться? Да тут токмо птице взлететь.
Гридни, вышедшие на причал, тихонько рассмеялись, но на них прикрикнул Еремей Глебович:
– Буде!
Гридни примолкли. Ватута же пояснил:
– Я ж говорил тебе, княжич, что Алеша выбрал зело удобное место. Любому ворогу мудрено к крепостице подобраться. Гостям же Алеша лестницы спускает… А вот и они.
– Принимай!
– голосисто раздалось с берега.
Гридни приняли длинные, но довольно легкие лестницы.
– А вот и Алеша показался, - молвил Ватута.
– Где? Какой из себя?
– загорелся Василько. Наконец-то он увидит знаменитого богатыря и ратоборца, кой не единожды выручал ростовцев.
– Ничем особо Алеша не выделяется. И ростом не взял, и зычным голосом не владеет. Зато силен и крепок, как дубок… Вот тот, что в зеленом кафтане и шапке с алым верхом.
Разглядев на лодии боярина Ватуту и княжича, Алеша быстро спустился с лестницы и, взойдя на причал, поясно поклонился.
– Рад видеть тебя в добром здравии, княжич Василько Константинович, - ровным, твердым голосом произнес Алеша.
– И я тебя рад видеть, - молвил Василько, шагнув навстречу Поповичу.
– Мне дядька о тебе рассказывал, как ты храбро ворогов бил. Мечом-де ты искусней всех владеешь. Научишь меня, Алеша?
– Да у тебя дядька - воин хоть куда, - поздоровавшись с Ватутой, произнес Алеша. Мне самому у твоего дядьки учиться надо. Не так ли, Еремей Глебович?
– Не скромничай, Александр Иванович… Все ли слава Богу у тебя, боярин?