Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
Ехидно-усмешливая, укорительная речь ямщика пришлась по нраву гордым ростовцам. Все ведали: ямщик вирника не убивал, а лишь заступился за белогостицких мужиков, на коих наложил небывало большую виру новый княжеский вирник Ушак. Тот первым ударил ямщика, а Скитник не удержался и дал сдачи. Суд Константина Всеволодовича был короток: коль поднял руку на княжьего человека - в поруб. Аль так праведно?
Вирник Ушак был среди челяди, коя сопровождала великую княгиню. Он стоял и зло кривил узкий поджатый рот. Ишь, разошелся бунтовщик. Выполз, как
– Ты не слишком бы ерничал, Егорша, а то опять в вонючей яме насидишься.
Ямщик повернул на голос вирника лицо.
– И ты здесь, мздоимец. Ай, бедный, как исхудал. Поперек себя толще.
– Да уж не ты, худерьба. Никакой стати, - хихикнул, подчеркивая свое дородное тело Ушак.
– Вот-вот. Живот толстый, да лоб пустой.
Толпа рассмеялась. Умеет же подковырнуть ямщик. Вот и сын его такой же растет - пальца в рот не клади.
– Так его, Скитник!
– Помолчали бы! Чего рты раззявили?
– напустился на ростовцев вирник.
Толпа еще дружней захохотала.
– И впрямь наш вирник дурень!
Ушак повернулся к дружинникам:
– Чего стоите? Над княжьим человеком измываются!
Но дружинники сами посмеивались. Тогда руку подняла княгиня.
– Успокойтесь, люди добрые.
Кажись, и не громко, и не повелительно сказала, но горожане тотчас примолкли: уважали княгиню ростовцы.
Анна же Мстиславна подозвала ключника33и приказала:
– Сему ямщику выдать новое платье и дать на прокорм денег. И чтоб не скупиться!
Ключник поклонился, но в глазах его застыло явное замешательство.
– Прости, великая княгиня, но такого повеленья князя Константина Всеволодовича не было.
– Князю я доложу.
Ростовцам приказ Анны Мстиславны был встречен с одобрением. Один лишь Ушак продолжал кривить рот.
* * *
Княгине не хотелось уезжать из Ростова: не только привыкла к древнему городу, но и полюбила, как любил его и князь Константин Всеволодович. Ростов понравился ей больше, чем Смоленск, где прошло ее детство.
Тяжело расставаться с городом на озере Неро. Впереди ждет немилый ее сердцу великокняжеский Владимир, кой многие годы напускал свои враждебные рати на Ростов. И зачем только остался супруг в этом злом городе? Великокняжеский стол его никогда не прельщал, он еще четыре года назад отказался от Владимира ради Ростова Великого. Но ехать надо: где муж, там и жена.
Без особого веселья собирался во Владимир и Алеша Попович: не только князь Юрий, но и горожане затаили на него зло за победу над владимирским богатырями Юрятой и Ратибором, такого никогда не прощают. В любом городе гибель местного богатыря вызывает всеобщее уныние и острое желание отомстить обидчику. Каково жить среди владимирцев?
Князь Константин щедро наградил Алешу и его дружину, столь много сделавших для поражения вражьей
– Лихо сражался, Алеша. Не зря когда-то мой отец взял тебя в дружину. Поболе бы таких воев среди моих гридней. Дарую тебе, боярин, угодья по реке Гда с Поречьем-селом, деревнями Огарево и Ново, с бортями,34 сенокосными угодьями и рыбными ловами. Все, что окрест Гремячего Колодезя, отныне твоё, боярин!
– Благодарствую, великий князь, за щедроты твои, - поясно поклонился Попович. Да токмо…
На щеках Алеши вспыхнул смущенный румянец.
– Аль что не так?
– Да я, великий князь, никогда еще мужиками и угодьями не владел. Мое дело ратоборствовать, а тут хлопот не оберешься.
– Экая незадача, - рассмеялся Константин Всеволодович.
– Мужиками управлять - не мечом махать. Толкового тиуна подбери.
– Непременно подберу, великий князь.
– Чудной ты у нас, Алеша, - молвил воевода Воислав Добрынич.
– Ему вотчину дают, а он чуть ли руками не отмахивается.
– Чудной, - не без злорадства протянул боярин Борис Сутяга. Его грызли раздражение и зависть. Который уже год князь Константин не наделяет его новыми угодьями и все корит одними же словами: худо-де в сечах бьешься, в опасных стычках никогда не бываешь. А чего на рожон-то лезть? Голова не для того, чтобы ее, как кочан капусты, мечом смахнули. Не все же родились Алешками Поповичами. Другие-то бояре не шибко в сечу кидаются.
Зол был на великого князя Борис Сутяга.
* * *
До Владимира добирались древним Суздальским трактом, кой петлял среди дремучих лесов. Княгиня и бояре с домочадцами ехали в повозках, дружинники и челядь тряслись на конях. Позади двигался небольшой обоз с кормовым запасом.
Майское утро было теплое, румяное. От зеленоглавого, непроглядного леса духовито пахло смолой. В некоторых местах лес суживался, и тогда мохнатые ветки скользили по плечам и лицам наездников, шуршали по повозкам. Впереди княжьего поезда мчали два десятка оружных холопов; то были сторожевые доглядчики. Лесной путь непредсказуем, случалось по нему и разбойные ватаги шастали, нападая на богатые купеческие караваны. За княгининой же повозкой ехала малая дружина Алеши Поповича. С ней надежно, покойно, душа Анны Мстиславны не ведает страха.
А Василька и его братиков разбирает любопытство. Там, где лес отступает, и повозка плывет по цветущему дикотравью, мальчонки высовывают головы из раздвижного оконца и жадно вглядываются в косматые ели и сосны, где прячется всякая нечисть.
– Матушка, глянь. Махонький леший по дереву скачет!
– закричал Василько.
– Да что ты, Господь с тобой.… Да это же белка прыгает. Добрый, пушистый зверек.
Василько никогда еще не видел живой белки.
– И я хочу поглядеть, - высунулся из повозки Всеволод.
– Где, где белка?