Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
Но Егорша заупрямился:
– Ты уж прости, боярин, но в крестьянской избе нам будет повадней.
– Срубим!
– не стал спорить Попович.
– А пока потерпи, поживешь в хоромах.
Избу надумал Егорша срубить добротную, дабы века стояла. Он, как и любой мужик, живший среди лесов, знал толк в дереве, кое надо выбрать и подготовить так, дабы изба не только века стояла, но чтоб пребывал в ней чистый, живительный дух. А для этого надо после Покрова пометить подходящие деревья, зимой вырубить и вывезти из леса, в марте-апреле сладить сруб: точно подогнать бревно к бревну, возвести стены,
Подле избы поставил Егорша клеть и амбар, в коих будет хранить утварь, жито и прочие запасы. Изба, клеть и амбар - крестьянский двор, то, что и возводил каждый мужик на Руси, что и берег пуще всего.
Отогрелась, оттаяла душа Скитника: на таком добром дворе можно спокойно и век доживать. Радовался за Лазутку - ловкий, старательный, не хуже мастеров – дроводелов топором владеет. Подрядившиеся «в помочь» мужики и те похваливали:
– Умельца выпестовал, Егорша Фомич.
– Он у меня в любом деле лицом в грязь не ударит.
Доволен Егорша Лазуткой. Теперь бы жить, не тужить да на внуков поглядеть. Но сын приводить в дом невестку не спешит.
– Не приглядел еще, батя.
– А ты пригляди. Вкупе со мной по деревням ездишь. Аль, девок не зрел? Я хоть очами не востер, да и то одну приметил. Видная девка.
– Это кто ж такая?
– усмехнулся Лазутка.
– Не ухмыляйся. С оглоблю вымахал, а девки, как дитю малому, и на ум не идут, - посетовал Егорша.
– Да я все при деле, - оправдывался Лазутка.
– Без тебя и в кузнецах и в кожевниках побывал. Мать надо было кормить.
– Ныне, слава Богу, не бедствуем. Пора!.. Будешь в деревне Огареве, зайди в избу Гурьяна. Кажись, Маняшкой дочку кличут. Гурьян-то мужик на работу хваткий, поди, и дочка в него.
– Зайду как-нибудь, - неохотно произнес Лазутка.
– Не как-нибудь, а на сей неделе!
– осерчал Егорша.
Отца не ослушаешься. Заглянул Лазутка к Гурьяну. Девка и впрямь пригожая. Свататься пришел Егорша со своей женой Варварой. И матери Маняшка приглянулась.
Гурьян не отказал: сам боярский тиун пришел свататься. Да и сын его хоть куда.
Егорша не захотел дожидаться Покрова Свадебника. Чего тянуть, коль на внуков глянуть невтерпеж. Свадьбу сыграли через две седмицы.
Лазутка хоть и уважил родителей, но женился без любви. (Да и редко кто на Руси по любви сходился, - будь то княжеский, боярский или крестьянский сын. На какую родитель укажет - с той и живи до скончания века. Таков уж обычай на Руси).
Маняша принесла сына. Егорша и вовсе воспрянул духом.
* * *
После смерти Константина великокняжеский престол занял его брат Юрий Всеволодович. На первом же совете со старшей дружиной великий князь резко произнес:
– Олешка Попович - злейший враг. Он убил моих лучших богатырей Юряту и Ратибора. Я жестоко отомщу Олешке.
Негодующие слова Юрия быстро дошли до Поповича: дурные вести на резвом коне скачут,
Попович, Тороп, Тимоня Златой Пояс, Нефед Дикун и Добрыня Рязанич сошлись в гриднице. Они долго говорили о постоянных усобицах и братоубийстве владимирских князей и мстительном нраве Юрия.
– Не ведаю как вы, но служить такому князю я не намерен. Уж лучше к Мстиславу в Киев уйти, - молвил Алеша.
Содруги были единодушны.
О своем решении Алеша не забыл сказать и Егорше.
– Был ты добрым тиуном, Фомич. Жаль, но придется распрощаться. Может, навсегда. Дале поступай, как сердце подскажет, но ведай: вотчина достанется другому боярину, всего скорее одному из Юрьевых княжьих мужей. Не думаю, что тот сбережет моих людей.
Егорша низехонько поклонился Поповичу.
– Благодарствую за доброту твою, боярин. Мне терять нечего. Вернусь в свою избу, в Белогостицы. С таким сыном не пропадем.
На прощанье Алеша не только облобызал Егоршу, но и Лазутку.
– Взял бы тебя в дружину, детинушка, но помню твои слова. И все же, коль какая надобность будет, приходи ко мне в Киев.
– Спасибо, боярин. Если судьба покличет - приду.
– Да хранит тебя Бог, - перекрестил Алешу Егорша.
* * *
Убитая горем Анна Мстиславна, на другой же день после похорон мужа, постриглась в инокини, приняв монашеское имя Агафии, но оставить малолетних детей она не могла и выехала вместе с ними в Ростов Великий. Смерть любимого супруга настолько подорвала здоровье Анны Мстиславны, что она таяла на глазах, и вскоре, 24 января 1220 года, преставилась в 30 лет.
Ростовский князь, десятилетний Василько Константинович, стал младшим братьям Всеволоду и Владимиру «в отца место». Василько потерял не только родителей, но и своего дядьку Еремея Ватуту, кой, с трудом оправившись от тяжелой раны, остался с домочадцами во Владимире. Таково было решение великого князя Юрия, не захотевшего отпускать искусного воеводу в Ростов.
Древнее Ростовское княжество стал терять величие и силу. Булгары заметно оживились. Хан собрал своих приближенных и заявил:
– Великий князь Юрий зол на Ростовское княжество и не станет его защищать. Василько млад, как щенок. Его дружина с уходом богатура Поповича ослабла. Настал удачный момент ударить на урусов. Их земли обширны и богаты. Мои славные воины давно жаждут добычи.
Свой первый удар булгары нанесли на северные ростовские земли, захватив Устюг. Разграбив город и взяв в полон для ханского гарема многих девушек, булгары пошли на Унжу.
Великий князь Юрий, узнав о нашествии булгар на ростовские земли, и не подумал о посылке дружины. О своем обещании, данном умирающему брату, он тотчас забыл, выйдя из покоев Константина. Злость на ростовцев не покидала его многие годы. Когда Алеша Попович ушел в Киев, князь разгневался, а затем поостыл: дружина Поповича творила чудеса храбрости в любой сече, ныне же ростовцы остались без лучших ратоборцев и при первой же битве будут разбиты. Ну и пусть! То-то поубавится у ростовцев гордыни. Булгары захватили Устюг, вот и добро. Пусть ростовцы встанут перед ним, великим князем, на колени и умоляют о помощи, пусть поунижаются.