Святая Русь - Сын Александра Невского
Шрифт:
Мысли князя неожиданно прервал, вошедший в покои, боярин Ратмир Вешняк:
– Едва не сгорел Никольский храм, князь.
Дмитрий резко повернулся к боярину.
– Опять?.. Велик ли урон, Ратмир Елизарыч?
– Господь смилостивился. Занялся, было, но успели потушить. Всё уцелело.
– Слава Богу, - размашисто перекрестился Дмитрий.
Не везет же Никольской слободе. Летом едва ли не вся выгорела. Осталось пять избенок (в том числе - и Палашки Гулены, о чем князь, конечно, не ведал), а вот храму не повезло.
Деревянные церкви не один раз на своем долгом веку горели дотла. То молния
Сгоревшая церковь восстанавливалась быстро: в один день благочестивыми мирянами свозились бревна из ближайших лесов, обыденкой же обтесывались и распиливались бревна и доски, обыденками рубили стену под самую стреху, обшивали крышей, прирубали колокольный сруб, ставился иконостас.
Но страшнее всего, когда погибал главный городской собор. В 1183 году во Владимире произошел лютый пожар. Сгорела и соборная церковь святой Богородицы со всеми пятью золотыми верхами и со всеми узорочьями, кои были в ней внутри и вне древнего храма: паникадилами серебряными, сосудами золотыми и серебряными, одеждами, шитыми золотом и жемчугом, кои на праздник развешивали в две веревки от Золотых ворот до собора и от собора до владычных сеней.
Через пять лет красивейший, пятиглавый, белокаменный храм был восстановлен.
Г л а в а 8
ВЕРНЕР И МОНАХ КОНРАД
В каждом крупном городе древней Руси для иностранных купцов водился Иноземный двор. Стоял такой двор и в Переяславле, срубленный еще в молодые годы Александра Невского.
После Ледового побоища на Чудском озере к Невскому зачастили иноверцы: допрежь католики от римского папы, затем послы от разных западных королевств, желая не только 91поближе познакомиться со знаменитым полководцем, но и извлечь какую-то выгоду. Однако Александр Ярославич не поддался ни на сладкоречивые речи папской курии92, ни на заманчивые предложения королей, суливших золотые горы, если Невский со своей дружиной поможет одолеть того или иного недруга западного повелителя.
Невский был слишком мудрым политиком, чтобы не понимать корыстолюбие римского папы и различных королей.
После кончины Александра Ярославича, Иноземный двор заметно опустел. Малолетний Дмитрий у послов интереса не вызывал, а вот купцы наезжали нередко. Иноземный двор (в народе - «Немецкий») стоял неподалеку от торговой площади и был окружен крепким, дубовым тыном. Двор представлял собой три просторных избы с высокими подклетами, теплыми сенями, повалушами и горенками. Есть где было и товар складировать и купцам разместиться.
Через два дня пребывания в Переяславле к Вернеру Валенроду зашел незнакомый человек в черной монашеской рясе и представился на чистом немецком языке:
– Бруно Конрад.
Имя соотечественника ничего Вернеру не говорило. Он молчаливо кивнул и жестом
Валенрод не любил предисловий, поэтому спросил напрямик:
– Кто ты, и почему здесь оказался?
Бруно не был лично знаком с Вернером, но хорошо знал его понаслышке.
– Я - доверенное лицо великого магистра Отто Руденштейна.
– Точнее, Бруно. Мне известно, что у магистра десятки доверенных лиц.
Конрад некоторое время молчал. Худощавое, аскетическое лицо его с властными глазами выглядело загадочным и суровым.
– Буду, откровенен, - наконец заговорил Бруно.
– Перед тобой член тайного общества «Карающий меч».
Вернер с нескрываемым удивлением посмотрел на Конрада: в его комнате сидел… убийца. Тайное братство «Карающего меча» создал еще (с благословения римского папы) бывший великий магистр Герман фон Зальц. Оно состояло всего из 33 человек и предназначалось для душегубств самых неугодных Ордену противников. Этих зловещих «братьев» мало кто знал в лицо. «Люди яда и кинжала» старались быть незаметными, и несли свою службу с такой осторожностью, что об их деятельности знал один магистр.
– Я пришел за твоей помощью, Вернер.
– Но прежде ответь мне на второй вопрос.
– Отвечу, Валенрод. Еще десять дней назад я приехал в этот город под видом католического монаха, чтобы рассказать местному епископу и князю Дмитрию о православной вере, которая начинает пускать корни и в наших землях. Ливонские рыцари взяли в плен немало русских людей и дозволили им строить свои церкви. Такая церковь, как тебе известно, Вернер, появилась и в столице Ордена, Мариенбурге.
– Но это единственная православная церковь в Ливонии, и появилась она совсем недавно. Я видел, как десяток пленных ведут в храм под охраной кнехтов.93
Лицо Конрада оставалось бесстрастным.
– Ты обличаешь меня в заведомой лжи? Но так задумано великим магистром. Пусть пойдет слух, что крестоносцы с большим уважением относятся к православной вере. С этой целью я и прибыл в Переяславль. И епископу Елизару, и князю Дмитрию понравился мой рассказ. По душе пришлась им и просьба русских христиан прислать в церкви благочестивых священников.
Валенрод усмехнулся:
– Всё, что ты мне рассказываешь, Конрад, - подоплека для посещения Переяславля. Братство «Карающего меча» никогда не занималось богоугодными делами. Не думаю, что князь Дмитрий настолько наивен, чтобы поверить твоим россказням. Поездка твоя, монах-инквизитор, заключается совсем в другом.
Глаза Конрада стали враждебными и хищными. Он не думал, что Вернер догадается, кто он на самом деле.
– В чем же?
– желчно спросил монах.
– Великий магистр недавно обронил на совете рыцарей несколько слов, что князь Дмитрий неугоден Ордену, и что он уже принял меры, чтобы переяславский князь не вышел из стен своего города. Ты, Конрад, и есть тот человек инквизиции94, который должен выполнить приказ Отто Руденштейна.
– На всё воля божья, - с язвительной ухмылкой отозвался монах.
– В наших занятиях не обходится без подготовительного труда, но иногда и он не приносит плодов. Князь Дмитрий хоть и принял меня, но вместе с ним неотлучно находился его ближний боярин.