Святая Русь - Сын Александра Невского
Шрифт:
– А что ныне с раздорами?
– спросил тогда князь Дмитрий.
– Слышал я, что Ливония сбивается в один кулак.
– Ты прав, князь. Перед угрозой нашествия русского войска немцы прекратили всякие свары. Здесь вовсю постарался великий магистр Отто Руденштейн. Он сумел утихомирить не только попов, но и города. Немцы - народ особый. Когда они почувствуют злополучие, идущее со стороны неприятеля, то забывают о собственных бедах и тотчас начинают собирать могучее войско. Бюргеры126 не жалеют для рыцарей ни хлеба, ни денег,
– Но и мы не лыком шиты, - произнес Дмитрий Александрович.
– Впервые, после татарского вторжения, нам удалось собрать тридцать тысяч ратников. Коль крестоносцы не напугаются, злая будет сеча… А ты как мыслишь, Довмонт?
– Сеча будет злая, да вот только…пойдет ли на нее великий магистр, - почему-то задумчиво произнес псковский князь.
Слова полководца Довмонта оказались для князя Дмитрия неожиданными.
– У тебя есть какие-то предположения?
– Отто Руденштейн отлично понимает, что даже в случае своей победы, он потеряет огромное количество крестоносцев. Такая победа ему не нужна. Орден его заметно ослабнет, и тогда ему уже не быть ведущей силой в Ливонии. Едва ли такого захочет великий магистр.
– Выходит, он может и уклониться от битвы?
– Может. Магистр не только достойный противник, но и весьма умный, расчетливый человек. Зря он в битву не кинется.
Разговор князя Дмитрия с Довмонтом произошел еще неделю назад. Сейчас же войско шло по литовским землям.
Г л а в а 2
КОНЬ КНЯЗЯ ДМИТРИЯ
Под князем рысил аргамак127. Это был удивительный, необыкновенной породы конь, коему завидовали, ехавшие обок с воеводой, сыновья Ярослава Ярославича. Бросались в глаза стройные, точеные, очень сильные ноги, широкая грудь, упругий стан и мускулистая шея. Гладкая шелковистая шерсть, отливающая синеватым блеском, была черной как смола.
Автандил (так звали коня) был молод. Его подарили князю восточные купцы, приехавшие с Терека.
– То помесь аргамака с кабардинской лошадью, - пояснили купцы.
– Но получился он вылитый кабардинец. Красавец - конь! А зовут его Автандилом, в честь нашего князя..
Дмитрий Александрович как увидел «кабардинца», так весь и загорелся. Он, с детства большой любителей скакунов, сразу отметил: конь редкостный, такому цены нет.
– Я, купцы, отдам вам за Автандила столько золотых гривен, сколько запросите.
Но купцы чинно ответили:
– Конь не продается. Это скромный подарок нашего кабардинского князя. Горцы хотят жить в вечном мире с вашим народом.
Дмитрий Александрович поклонился в пояс и степенно произнес:
– Я с большой благодарностью принимаю столь знатный подарок вашего князя и, ведая помыслы наших удельных князей, хочу твердо заверить, что Русь никогда не станет врагом кабардинцев. Мы намерены жить в вечной дружбе. Вы же,
Купцы ответили князю низким (восточным) поклоном и предупредили:
– Автандил пойман в диком табуне. Он своевольный и гордый. Его долго укрощал один из лучших наших джигитов, Георгий, который и прибыл с нами.
Князь Дмитрий глянул на молодого, сухотелого кабардинца в темно-синем чекмене и с кинжалом на поясе. Тот придерживал за узду коня, который пританцовывал на месте. Глаза кабардинца, как показалось Дмитрию, были грустными.
– Переживаешь, джигит? Нелегко, поди, с конем расставаться?
Толмач перевел слова Георгия:
– Конь для джигита - роднее человека. Человек может предать, конь - никогда. Нет лучшего друга.
– Хорошо сказал, джигит, - похвально произнес Дмитрий Александрович, продолжая с восхищением посматривать на коня.
– Я награжу тебя, Георгий. Перед тем, как выехать домой, мой конюший покажет тебе княжеский табун. Выбирай самого лучшего скакуна. Думаю, и у меня найдутся прекрасные кони.
Джигита охватила буйная радость. Он самозабвенно любил лошадей и горестно думал, что вернется домой на телеге купцов, а теперь он приедет к горцам на превосходном коне. Он знал, что у русских князей есть отменные скакуны.
– Спасибо, князь, - низко поклонившись, тепло произнес Георгий.
– О твоем щедром подарке будут рассказывать не только мои сыновья, но и мои внуки и правнуки. Горцы никогда не забывают добрых поступков.
Князь Дмитрий подошел к Автандилу и хотел, было, ласково потрепать ладонью по гриве, но конь, удерживаемый за узду джигитом, будто ударенный плеткой, тотчас резко отпрянул в сторону.
– С норовом. Люблю таких, - одобрительно молвил Дмитрий Александрович.
– Я сожалею, князь, но Автандил признает только меня. Приручить его будет непросто.
– Ничего, - улыбнулся Дмитрий Александрович.
– Как-нибудь управлюсь.
. Конь и в самом деле оказался сноровистым. Всю неделю князь не подходил к Автандилу (был занят неотложными делами), а затем он послал к кабардинской лошади своего мечника Волошку Севрюка, кой слыл отличным наездником и не раз уже укрощал молодых, непокорных коней.
Волошка явился к Дмитрию Александровичу с окровавленным лицом.
– Прости, князь, но я ничего не могу поделать с этим Автандилом.
– Скидывает?
– Скидывает. Я едва не сломал себе руки и ноги. Буйный конь!
– Ну что ж, тем лучше, Волошка. Обуздать такого коня - немалая честь. Надо попробовать.
Но мечник замотал головой и с откровенным испугом посмотрел на Дмитрия Александровича.
– А может, не надо, князь? Конь-то и впрямь бешеный. Не приведи Господь, насмерть расшибет. Он и впрямь никого не подпускает. Зверь-конь!
– Тем лучше, Волошка, тем лучше!
– вновь затвердил своё князь.
Дмитрия Александровича охватил задор. Он тотчас позвал к себе постельничего, дабы облачиться в другую одежду.