Святая Русь - Сын Александра Невского
Шрифт:
* * *
Князь Дмитрий стоял в мучительном раздумье. Его слова с нетерпеньем ждут все дружины, а он пока ничего для себя не решил. Нет, о возвращении вспять войска не может быть и речи. Рать проделала огромный путь, перенесла немыслимые тяготы, подошла почти к самому морю - и теперь с великим срамом возвращаться на Русь? Да лучше кинжал в сердце! Он примет сражение, примет!
– Что надумал, воевода?
– не выдержав затянувшегося молчания князя Дмитрия,
– Пойдем вдоль реки, подступим к Раковору и станем его осаждать.
– А рыцари ударят в спину?
– Ударят, ударят, Довмонт!
– с раздражением отозвался князь.
– Но мы прекратим осаду, развернемся и примем бой с рыцарями.
– Рискованно, воевода. Датские крестоносцы выйдут из крепости, и мы окажемся в капкане.
– Да знаю! Мы разорвем этот капкан.
Полководец Довмонт лишь головой покрутил: чересчур отчаянное решение надумал принять большой воевода. Уж на что его, Довмонта, считают храбрецом, но такой приказ он отдавать бы не стал.
К князю Дмитрию подъехал Лазута Егорыч. Видя суровое лицо большого воеводы, он начал без излишних предисловий:
– Я, почитай, всю жизнь прожил на берегах озера Неро. Часто ходил и рыбачил по весеннему льду. Дозволь мне, князь, по Кеголе прокатиться.
– Не провалишься?
– Бог не выдаст, свинья не съест. Дозволь?
– С Богом!
– понял задумку Скитника Дмитрий Александрович.
Лазута Егорыч тронул повод коня и спустился на лед. И князья, и ратники, и крестоносцы замерли. Сейчас лед треснет, надломится, и воин с конем рухнут в воду. А Лазута Егорыч неторопливо выехал уже на середину Кеголы.
«Князь Дмитрий выслал ко мне посланника, чтобы запросить от Ливонского Ордена мир. Но посланник, если не утонет, получит твердый отказ», - самодовольно подумал великий магистр.
Но смельчак почему-то слез с коня и принялся долбить лед копьем. Ему, всего скорее, потребовалась лунка.
– Что он делает?
– спросил Отто Руденштейн командора Вернера. (Первый рыцарь Ордена, согласно давно принятому обычаю, на время походов и битв должен находиться вблизи великого магистра).
– Рыбки достать захотел, - хохотнул один из рыцарей.
– Русичей голод одолел.
– Не до смеха, Карл, - одернул рыцаря Вернер.
– Думаю, этот человек проверяет толщу льда.
– Глупо. Мы уже проверяли Кеголу.
Лазута Егорыч пробил, наконец, лунку, смерил толщу льда копьем, затем ловко вскинулся в седло, проехался до вражеского берега и вернулся к большому воеводе.
– Сейчас он доложит своему князю, что по такому льду его дружинам в доспехах не пройти, - насмешливо произнес Отто.
– Но меня удивляет сам Дмитрий. Неужели он думает напасть на наше войско? Он что - умом тронулся?.. Сейчас этот конник остудит его пыл.
– Ну что?
– остро и напряженно вглядываясь в лицо Скитника, спросил воевода.
– Наше войско, почитай, вдвое легче ливонского.
У Дмитрия Александровича - камень с плеч. С каким нетерпением ждал он положительных слов Скитника!
– Спасибо тебе, Лазута Егорыч... Быть битве! Воеводы - ко мне!
Когда Дмитрия Александровича тесно обступили военачальники, большой воевода, решительно и твердо высказал:
– Идем через реку на крестоносцев!
– Мы не думали биться с рыцарями в открытом поле. Надо собираться в полки, - молвил псковский воевода Довмонт.
– А кому и с кем в полках стоять?
– спросил новгородский князь Юрий Андреевич.
– Я уже подумал об этом. Псковичи с Довмонтом встанут по правую руку. Я с переяславцами, ростовцами и дружиной князя Святослава также встану по правую руку, но повыше Довмонта. Князь Михаил с тверичами - по левую руку. А новгородцам, кои не раз сталкивались с крестоносцами, быть в челе железному полку. Не подведи, Юрий Андреевич. Новгородцы, еще со времен Александра Невского, лучше всех знают повадки рыцарей. Вначале будет тяжело, но бейтесь изо всех сил, а затем мы ударим левыми и правами полками...
Великому магистру прискучило сидеть на своем бронированном коне. Ему было хорошо видно, как русские воеводы сбились в кучу. Все они были в дорогих, сверкающих на солнце доспехах, лишь один ни чем не выделялся, облаченный в доспех рядового воина. По-видимому, это был один из мечников большого воеводы. Но который же он? В Переяславле его видел командор Валенрод. Может, он разглядит?
– Ты не узнаешь, господин фогт Вернер, князя Дмитрия?
– В доспехах трудно различить, великий магистр. Одно могу сказать, что Дмитрий - высокого роста, но таким выделяется лишь какой-то простой воин. Всего скорее это его телохранитель.
– Воеводы о чем-то совещаются, а вернее, грызутся, - с насмешкой произнес Руденштейн.
– Мне надоело ждать, когда они покажут нам спину... Наконец-то, господин Вернер? Воеводы покакали к своим дружинам. Сейчас русские уберутся прочь.
Но через некоторое время, язвительно улыбающееся лицо Отто Руденштейна круто изменилось: оно стало изумленным: загудели боевые трубы, забили тулумбасы164 и русские войска начали выстраиваться в полки.
– Князь Дмитрий надумал перейти Кеголу?!
– Да, великий магистр, - повеселевшим голосом отозвался командор.
– Русские считают, что лед выдержит их дружины.
– Очередная глупость. Десяток рыцарей уже пробовали перейти Кеголу и едва не утонули.
Еще вчера Отто Руденштей послал на реку десяток конных крестоносцев, но те не успели проехать и несколько шагов, как лед гулко и страшно затрещал, и рыцари начали проваливаться в воду, едва успев выскочить на отлогий берег.
– Сейчас мы увидим вторую Иордань165, - посмеиваясь, произнес магистр.