Святая - святым
Шрифт:
– От чего?!
– От… жизни… - почувствовав, что тут что-то не так, сбивчиво пробормотал Стас и принялся объяснять: – Ну, говорят, природа так разумно устроена, что к старости человек устает жить и ему совсем не страшно умирать! Разве… это… не… так? – угасая под взглядом деда Капитона, докончил он.
– Как устает? Кто говорит? – с трудом пытаясь понять, что к чему, уточнил старик.
– Юрий Цезаревич…
– Мало я этого Юрку в свое время крапивой стегал! Всё каркает и каркает, как ворон. Слушай его больше… - проворчал дед Капитон и вздохнул: -
– Вы?!
– А ты как думал? Или вон, взять покойную теперь Пелагею… Полюшку… Полю… Первую мою любовь!
– Как! Баба Поля - ваша… первая… любовь?! – только и смог, запинаясь, вымолвить Стас.
– А ты думаешь, её всегда бабой Полей звали? Как бы не так! Первой красавицей в округе считалась! Мы с ней, считай, целую жизнь назад под такими же соловьями сидели! А глаза закроешь, будто и сейчас сидим! Откроешь, а её уж и нет… Так что не слушай ты никаких Юриев Цезаревичей! Если природа в чем мудро устроена, так только в том, что к старости спать меньше хочется. Вот уж за что ей спасибо! Тут ведь каждый час, каждый миг дорог. Но разве перед смертью надышишься? Да и как её не бояться, треклятую?..
Словно сто, нет – тысяча воронов разом каркнуло вдруг над головой Стаса.
Всё рухнуло. В одну минуту. В одно мгновенье.
Последняя его надежда была перечеркнута этими безжалостными словами.
И это было неизмеримо страшнее даже ужаса перед угрозой Макса, который он только что пережил и, казалось бы, так счастливо сумел избежать…
10
Вдруг словно лучик пробил наступавший мрак…
Как он добрался до дома, как залез в окно и оказался в своей комнате, Стас почти не заметил.
Со стены на него смотрели Деций-Гиппократ, Пушкин, Гагарин, президенты, генералы, министры… Но что ему было теперь до них! Быстро раздевшись, он спрятал грязную одежду, выключил свет и нырнул в постель.
И – вовремя.
Сразу же после него домой вернулся отец.
– А что это наш так рано улегся спать? – послышался его усталый голос.
– Как! Уже? – удивилась мама.
– Да, я шел мимо – в окне темно!
– Может, заболел?
Дверь тихонько скрипнула, и в комнату неслышно вошли родители.
Стас притворился спящим.
Мама потрогала его лоб и, совсем как когда-то маленькому, подоткнула под бок одеяло…
– Мокрый совсем! – с тревогой прошептала она. – Не удивительно – столько времени без воздуха…
– Ладно, завтра выпустим!
Дверь опять скрипнула, и родители заговорили громче.
– Ну, как там Тихон Иванович? – спрашивала мама.
– Плох! – сердито отвечал отец.
– Чуть было не уморили его своими просьбами. Это просто чудо, что он после такого остался жив! Если так дальше пойдет, и трех дней не протянет!
– Жалко, все говорят – такой хороший… Может, хотя
– Нет, вряд ли…
– Ну, а месяц?
– В таком режиме? С его сердцем? Нет, таких чудес не бывает! Тогда, клянусь, я сам в церковь пойду!
«Совсем как отец Криспа!» - как ему ни было тяжело, усмехнулся про себя Стас.
В другой раз он был бы счастлив, узнав, что семидневное наказание сократилось до трех дней. Но сейчас он был самым несчастным человеком на земле.
А тем временем мама вновь заговорила о нем:
– Какой-то он потерянный был весь этот день…
«Еще бы, будешь тут не потерянным, когда потерял смысл жизни! Совсем, как тот Крисп! – опять мрачно подумал Стас. – Какой может быть у неё смысл, если всё равно всё перечеркивает смерть! Нет у нее никакого смысла! И не было никогда!»
Он накрепко зажал себе уши, чтобы не слышать своих мыслей. В голове стало темно-темно…
И вдруг словно лучик пробил наступавший мрак:
«Как это никогда? А… Крисп? Да, ему хорошо – у него был отец Нектарий … - позавидовал Стас и, не слыша себя, вздохнул.
– А тут разве кому о самом главном скажешь? А скажешь – поймут? И даже, если поймут, чем помогут?»
Лучик приблизился, стал еще ярче…
«Постой-постой… А может, мне тоже отец Тихон может помочь?.. Ну, как Криспу – отец Нектарий?»
И тут всё то, что Стас слышал об отце Тихоне – слова деда Капитона, поведение Григория Ивановича, лицо счастливой Ленки, которая неспроста, ох неспроста так переиначивает слова, её уверенный голос: «Я - вечная!», наконец, то, что вся деревня ринулась к нему, и все, даже мать «сражанта», которую, как говорила мама, ничем нельзя утешить, получили помощь - вдруг разом всплыло у него в памяти.
Луч вспыхнул так, что разогнал весь мрак.
Стас отнял от ушей ладони и услышал рев сирены, какой издает милицейская машина или «скорая помощь».
– Что, к Тихону Ивановичу? Это… конец? – раздался за дверью срывающийся голос мамы.
– Скорее всего, да. Я сейчас! – выбегая из дома, крикнул отец.
– Как конец! Это что же - отец Тихон - умер?… ахнул Стас.
– Но ведь папа только что говорил, что он проживет еще несколько дней? Опоздал! Опоздал! Опоздал! – в полном отчаянии прошептал он и принялся бить кулаками ни в чем не повинную подушку…
Снова наступил еще более темный мрак, но… ненадолго.
Быстро вернувшийся Сергей Сергеевич сказал, что отец Тихон, как ни плох, но жив. А «скорая помощь» приезжала, чтобы отвезти кого-то в реанимацию.
– Какая-то серьезная драка в соседней деревне, - пояснил он и принялся перечислять: - Многочисленные переломы, сотрясение мозга, ушибы…
«А-а, так это же Саша отделал Макса! – вдруг понял Стас. – Ну и правильно. Так ему и надо! А… отец Тихон, стало быть, жив?! Жив!.. Успел!!! Только бы он теперь дожил до завтрашнего утра!..
– умоляюще взглянул он в окно, где еще глубоко-глубоко под горизонтом набиралось сил для нового дня солнце, и лишь теперь понял Криспа, почему тот так стремился к своему отцу Нектарию…