Святая
Шрифт:
Билли и мама обмениваются удивленными взглядами, которые мне трудно понять.
– А она честная, - замечает Билли.
– К сожалению, - отвечает мама. – Унаследовала это от отца.
Билли фыркает.
– Да ладно, Мэгс, она словно точная копия тебя в этом возрасте.
Мама закатывает глаза. Затем снова переводит внимание на меня.
– Рациональное объяснение поможет всем нам. Оно не позволит людям задавать слишком много вопросов. Последнее, чего мы хотим, - это чтобы моя смерть показалась загадочной по любой причине.
Я до сих пор нахожу безумным то, что она может произнести моя смерть так
– Окей, хорошо, - уступаю я. – Говори им все, что хочешь, но я в этом не участвую. Не собираюсь называть это раком или врать об этом и тому подобное. Это ваше дело.
Билли открывает рот, чтобы сказать что-нибудь ехидное, а может быть подколоть меня тем, насколько я бесчувственная, но мама берет ее за руку.
– Ты не должна ничего говорить, - говорит она. – Я обо всем позабочусь.
Так что, это рак. Но мама была не права насчет того, что мне не придется участвовать. Может, идея и работала, но до того, как меня буквально снесло волной сочувствия, и сейчас практически невозможно не знать, что все чувствуют по поводу моей ситуации. Новости о том, что у моей мамы смертельная форма рака подобна атомной бомбе, сброшенной на школу Джексон Хай. Не проходит и дня, когда все, и я имею в виду абсолютно все, узнают. Сначала люди отводят глаза, а некоторые милые девушки бросают на меня сочувствующие взгляды. Затем люди начинают шептаться. Я быстро заучиваю сценарий наизусть. Разговор начинается с «А ты слышал про маму Клары Гарднер?» и заканчивается чем-то вроде «Это так грустно». Я опускаю голову и делаю свою работу: стараюсь вести себя нормально, но на второй день я буквально страдаю от всепоглощающих волн сочувствия, и это от людей которые в прошлом году даже не знали моего имени. Даже мои учителя опечалены, за исключением мистера Фиббса, который просто смотрит на меня так, словно достаточно разочарован из-за моей паршивой домашней работы, которую я написала по «Потерянному раю», за которую он поставил мне D [37] с минусом и потребовал, чтобы я переписала ее. Я словно крошечная лодочка, плывущая по течению в океане жалости.
37
По американской шкале оценивая знаний D приравнивается к «удовлетворительно», D с минусом практически равна F, которая является «неудовлетворительной оценкой».
Например: я в кабинке женского туалета, занимаюсь своими делами, когда входит кучка десятиклассниц. Они трещат как белки, даже когда писают, и потом одна из них говорит:
– Вы слышали о маме Джеффри Гарднера? У нее рак легких.
– Я слышала, что у нее рак мозга. Стадия 4, или вроде того. Ей осталось около трех месяцев.
– Это так грустно. Я не знаю, что бы делала, если бы моя мама умерла.
– Что будет делать Джеффри? – спрашивает одна из них. – Я имею в виду, когда она умрет. Их отец не живет с ними, правильно?
Потрясающе, сколько они знают про нас, группа абсолютно посторонних людей.
– Думаю, это настоящая трагедия.
Они одобрительно бормочут. Самая трагичная история всех времен.
– И Джеффри так переживает изо всего этого. Это бросается в глаза.
Затем они переходят к обсуждению их любимого
Трагично.
«- О, Благодать, без меры и границ,
От Зла родить способная Добро
И даже Зло в Добро преобразить!
Ты чудо, большее того, что свет,
При сотворенье мира извлекло
Из мрака….» [38]
– Подожди, - говорю я, положив книгу на пол рядом с моей ногой.
– Я даже не знаю, кто это произносит, Михаил или Адам?
– Адам, - подсказывает Венди, экстраординарный специалист по домашней работе, смотря на меня вниз с моей кровати, на которой она сидит. – Видишь, здесь говорится:
«Он смолк, великий ознаменовав
38
Отрывок из поэмы «Потерянный рай»
Период мировой, а Пращур наш
С восторгом изумленья возгласил…» - Так что теперь говорит Адам. Он наш отец, понимаешь? Мне нравится эта строка «великий ознаменовав/ Период мировой…».
– Уф! Что это вообще значит?
– Михаил рассказывает ему об освобождении, как хорошо будет отпраздновать победу над злом в конце концов, и все такое.
– То есть сейчас он не против этого? Его собираются изгнать из Эдема, но все отлично, потому что когда-то, через тысячу лет после того, как он умрет, добро победит?
– Клара, мне кажется, ты относишься к этому чересчур серьезно. Это только поэма. Искусство. Она придумана, чтобы заставить тебя поразмыслить, и все.
– Что ж, прямо сейчас она заставляет меня подумать, что моя домашняя работа по физике – это супер-весело, и мне нужно переходить к ней, - я закрываю расстроившую меня книгу и отодвигаю ее подальше от себя.
– Но мистер Фиббс сказал, что тебе нужно вернуть переделанную работу завтра. Больше никаких поблажек, сказал он.
– Окей, но я скорее всего получу двойку и за эту работу тоже, буду я готовиться или нет. Уверяю, он старается помучить меня.
Венди выглядит обеспокоенной.
– Это скорее всего будет в выпускном тесте.
Я вздыхаю.
– Не хочу думать про выпускной тест. Или о колледже. Или моем колоссально блестящем будущем. Хочу жить прямо сейчас. Я так решила.
Она закрывает свою книгу и смотрит на меня с этим ультра-давай-будем-серьезными выражением.
– Ты должна радоваться, Клара. Ты подала заявление в потрясающие колледжи. У тебя высокие шансы поступить хотя бы в один из них. Не у всех есть такая возможность, - она нервничает. Письма, подтверждающие наше поступление в колледж, должны прийти на этой неделе. Она уже ходила на почту три раза, начиная с понедельника.
– Окей-окей, представь, что я в восторге, - говорю я, чтобы утихомирить ее. – Ю-ху!! В таком восторге.
Она достает свой учебник по химии, внезапно закончив разговор. Я открываю свой учебник по физике. Мы учим. Неожиданно она вздыхает.
– Просто… Такер ведет себя так же, - говорит она. – Мои родители пытаются уговорить его пойти в колледж, но он ни чуть не заинтересован. Такер не подал заявление ни в одно место. Даже в университет Вайоминга, в качестве запасного плана.
– Он хочет остаться здесь, - отвечаю я.