Святочный сон
Шрифт:
Она билась в сильных руках, не помня себя и думая лишь о погибающем Дювале.
– Отпусти женщину, каналья!
– услышала Соня знакомый голос, и почувствовала, как ослабела хватка квартального и она очутилась на свободе.
Перед ней стоял Дюваль. Не замечая сажу и грязь на одежде, превратившейся в лохмотья, Соня с плачем припала к груди француза и замерла на миг, сжимая его в своих объятьях.
– Вы живы! Боже, какое счастье, вы живы...
– Полегче, Соня, полегче, - пробормотал Дюваль по-русски, и Соня, отпрянув, увидела, что он
Только теперь девица заметила на его лице и руках ожоги.
– Немедленно домой!
– закричала она.
– Вам надобно наложить повязки!
– Не теперь. Вы сядете в одни сани, Филька отвезет вас. А мы с Василием задержимся. Везите, Соня, детей домой. Они и без того натерпелись.
– Но как же вы?
– растерянно спросила молодая женщина, не выпуская из рук край одежды Дюваля.
– Я скоро вернусь. Поторопитесь же!
Соня послушалась, но покуда шла до экипажа, все оборачивалась назад. Она увидела, как к Дювалю подвели Ахилла, и он взялся впрягать его в наспех сооруженные сани, на которых лежали несчастные жертвы пожара.
Притихшие дети сидели в санях, накрывшись медвежьей полостью и тесно прижавшись друг к другу. Они обрадовались Соне, словно уже и не чаяли ее увидеть. Девочки тихонько плакали, братец мужественно утешал их.
– Соня, мсье Дюваль забрал наши сани, - сообщил Миша.
– Мы поедем вместе.
Соня обняла его и поцеловала.
– Да, мой ангел, я знаю.
Тут появился Филька, весь перепачканный сажей, но не утративший веселости. Как ни в чем не бывало, он свистнул и взмахнул кнутом:
– Посторонись!
И они помчались, с облегчением удаляясь от этого страшного места.
По дому с быстротой молнии разнеслась весть о беде, в которую попали дети. Они едва успели подняться на крыльцо, как вся дворня столпилась в передней с причитаниями и воем. Соня, давно взявшая себя в руки, гневно воскликнула:
– Будет вам выть! Все, слава Богу, живы, нечего причитать, как по покойнику! Сашеньку напугаете.
Но было поздно. Александра Петровна уже спускалась из своих покоев бледная как полотно. Держась за сердце, она медленно приблизилась к детям и рухнула без чувств. Девушки забегали, засуетились вокруг нее. Прибежала, запыхавшись, Биби, следом за ней спустился Владимир. Сжав зубы, он молча, тщательно осмотрел и ощупал каждого ребенка и только тогда, подняв глаза на кузину, спросил:
– Что случилось?
– Пожар в балагане, - коротко ответила Соня.
– Дюваль?
– жалко пролепетала Биби.
– Он ... жив?
Тут Сашенька, которую усадили на стул, открыла глаза и с тем же мучительным вопросом впилась в лицо Сони.
– Жив!
– возвестил Миша.
– Он нас спас! И Соню. Теперь других спасает. Он... он...
– мальчик глубоко вздохнул, не находя нужного слова, - герой!
Тут девочки, оправившиеся, наконец, от пережитого потрясения, наперебой взялись сообщать подробности печального происшествия. Соня распорядилась:
–
Потом она окинула тревожным взглядом старших и дрогнувшим голосом произнесла:
– Дюваль изрядно обожжен, надобно доктора позвать.
– Где ж он сам?
– спросил Владимир.
– Скоро вернется, - тихо ответила Соня и занялась детьми.
Она не стала живописать о том, как Дюваль чудесным образом заговорил чисто по-русски, решила прежде сама во всем разобраться. Предчувствуя нечто неотвратимое, она не спешила искать разгадку сим чудесам.
Остаток дня прошел в тревожном ожидании. Пообедали наспех, без Владимира и Дюваля. Мартынов отправился к губернатору выяснять обстоятельства пожара, который переполошил всю Москву. К вечернему чаю не замедлила явиться Марья Власьевна, но даже ей не удалось рассеять тревожную обстановку в доме. От пережитого потрясения вдругорядь слегла Сашенька, Соня была сама не своя, прислушивалась ко всякому звуку, доносившемуся с улицы. Миша тоже не находил себе места в ожидании Дюваля, девочки притихли. Лишь Биби слушала городские новости от Марьи Власьевны, но и она казалась не столь безмятежной, как прежде.
– Дмитрий-то Владимирович велел расследовать, как и что, виновников наказать, - повествовала Аргамакова.
– А кто виновные?
– вскипела Соня.
– Пожарные не прибыли, а полицейские вместо того, чтобы людей спасать, не подпускали никого к балагану и сами бездействовали! Таких, как Дюваль, было ничтожно мало! С кого теперь спрашивать? Поздно - люди погибли!
– Дюваль-то каков!
– удовлетворенно отметила Марья Власьевна.
– Век теперь меня благодарить за него будете.
Биби с удивлением на нее посмотрела, но ничего не сказала. Соня тоже предпочла отмолчаться. Однако почтенная дама уже отвлеклась от предмета беседы:
– А ведь завтрашний бал в Собрании не отменили! Сонюшка, мы едем!
– После всего - на бал?
– удивилась Соня.
– Воля ваша, Марья Власьевна, я не еду. Да, боюсь, Дювалю понадобится помощь.
– Полно вздор-то молоть!
– рассердилась Аргамакова.
– Я портниху загнала с твоими нарядами, а ты теперь кобенишься!
Соня не успела ничего сказать в свое оправдание. С улицы послышался шум подъезжающего экипажа, и в гостиную влетела Даша с сообщением:
– Француз прибыли-с!
Молодые дамы опрометью бросились в переднюю. Марья Власьевна и та не выдержала, поспешила за ними, чтобы посмотреть на героя. Дюваля уже обхаживали девушки, набежавшие из людской. Они сняли с него пропахшие пожаром, прожженные во многих местах редингот и сюртук, принесли стул. Дюваль тяжело опустился на него. Он натурально валился с ног от усталости, и являл из себя жалкое зрелище. Соня шикнула на девиц и деловито принялась осматривать ожоги на руках и лице Дюваля. Биби лишь тихо постанывала, а Марья Власьевна тотчас взялась командовать: