Святое дело
Шрифт:
– Вон тот парень с ним служил, – кивнул в сторону связанного Вовчика поп. – В одном полку внутренних войск. И Бача его сдал.
– А ты за базар отвечаешь? – яростно прищурил глаза десантник. – А то я тебе скворечню мигом сверну!
– Я отвечаю! – крикнул с поляны связанный Вовчик. – Бача шестерых дембелей замполиту сдал! За самоход! Меня тоже!
Бача дернулся, вскочил, метнулся к краю помоста, но кто-то из десантников перехватил его и отшвырнул обратно, к креслу.
– Подожди, Бача, а ну-ка,
К Вовчику подбежали, развязали, поставили на ноги и подтащили к помосту.
– Говори!
Вовчик стоял, дерзко глядя снизу вверх и покачиваясь на одной ноге, и чем дольше он стоял, тем сильнее искажалось лицо предводителя местной молодежи.
– Мы в самоход ушли, – задыхаясь от волнения, начал Вовчик. – А замполит пронюхал. Ну, пацаны молодых послали за нами, в общем, успели все к построению. А потом Бачу в каптерку вызвали, и он всех сдал.
– И что потом? – спросил бугай.
– Полкан у нас молодой был, службу тащил, как положено... Так он нас прямо в камеру на фильтре и сунул, туда, где только «чехи» обычно сидят...
– И что?
– Дело зимой было... а отопления там нет, – впервые опустил голову Вовчик. – В общем, поморозились все... Мне вот ногу потом отрезали. Полгода в госпитале валялся, все не заживало...
– Постой, – нахмурился бугай. – А при чем здесь камера для «чехов»? Вы же десантники?..
И тут до десантуры начало доходить. В доли секунды они протрезвели, завелись и повскакивали на помост.
– А ну, говори, Бача! Это правда?!
Бача молчал, но пот, обильно стекающий по его лицу, говорил сам за себя.
Десантура разъярилась, Бачу повалили, прямо на нем разодрали тельник, швырнули с помоста вниз, на песок... Но отца Василия это уже не касалось.
Он тяжело спрыгнул с помоста, не сразу, но нашел среди растерянно бурлящей человеческой массы Вовкин протез, потом, раздвигая пацанов руками, нашел Вовчика и сунул предмет первой необходимости ему в руки.
– Держи...
– Спасибо.
Вовчик упал на песок, задрал штанину выше колена и принялся прилаживать чудо отечественного протезостроения.
– Ремешок порвали, козлы, – тяжело вздохнул он. – Вы извините меня, батюшка, что попался. Блин, сил не рассчитал! А на одной ноге, сами понимаете, далеко не ускачешь...
– Я понимаю, – примирительно хлопнул его по плечу священник и присел рядом.
В глазах еще двоилось, но откровенных галлюников, слава всевышнему, уже не было. Мимо пинками прокатили по песку визжащего от боли и унижения Бачу; кто-то из подоспевшей позже и не видевшей, что здесь произошло, молодежи пытался вступиться за своего вождя, но остановить десантников было сложно.
– Так ты когда на венчание придешь? – поинтересовался отец Василий. – А то уже можно,
– Завтра и повенчаемся, – кивнул Вовчик. – Вы-то не против?
Бача сунулся было к ним, но Вовчик ткнул ему в окровавленную, перепачканную слюной, слезами и песком физиономию так и не надетый протез, а потом бывшего вождя схватили за ноги и, на ходу пиная, потащили дальше...
– Я сразу не был против, – улыбнулся парню священник. – Хотя пара вы, надо сказать, необычная...
– Это нам все говорят, – Вовчик надел наконец-то протез на культю.
Отец Василий весело хмыкнул и покачал головой, этот парень нравился ему все больше.
– Не нада-а! – орал Бача. – Не-ет!
– Что там с ним делают? – выгнул шею отец Василий. – Как бы до смертоубийства не дошло...
– Да хрен с ними! – отмахнулся Вовчик. – Сами разберутся.
– Дяденьки, не надо! – чуть ли не рыдая, бегали вслед за озверелыми десантниками юные Бачины «бойскауты». – Не надо его бить!
– Пора его спасать, – покачал головой священник. – Иначе до греха может дойти...
– Как знаете, – пожал плечами Вовчик. – А мне племяша найти надо, а то задавят в такой толчее...
Священник встал, крутнул головой, подрыгал ногами, разминая затекшие мышцы, и направился в сторону вовсю резвящихся парней.
– Эй! Хорош! Хорош, я сказал!
Он отшвырнул одного, затем второго, потом третьего... И не слишком хорошо держащиеся на ногах десантники отлетали в сторону, как баскетбольные мячи. Некоторые, особенно те, до кого очередь дошла позже остальных, пытались сопротивляться и даже вступали в бой, но священник был суров и беспощаден: бил парней под дых, насаживал на свой крепкий лоб и отшвыривал в сторону.
Но когда он добрался до Бачи, тот представлял из себя самое жалкое зрелище – лицо в крови, глаза стремительно заплывают, губа порвана, а на обнаженном по пояс теле крупные, с яблоко, синяки.
Предводителя мигом обступила поздно подоспевшая детвора. Они подняли своего кумира, поставили его на ноги и, шмыгая носами, потащили к «Дому рыбака». Как всякие хорошие бойскауты, они знали, что где-то там, в недрах заполненных спиртным баров, должны лежать и аптечки с бинтами, пластырями и прочими остро необходимыми Баче средствами.
На отца Василия снова налетели поднявшиеся на ноги парни в тельняшках, и в этот момент над поляной пророкотал усиленный мегафоном и эхом хриплый и властный голос.
– Всем оставаться на местах и приготовить документы к проверке!
Священник оторопел, это было что-то новенькое. Оторопели и десантники – ничего подобного в «программе вечера» указано не было.
– Еще раз повторяю, я – подполковник ФСБ России Щербаков! Всем оставаться на местах! Оружие на землю! Руки за голову!