Святослав. Великий князь киевский
Шрифт:
— Купил торкский гость, — сказал он.
— Откуда он?
Этого дворский не знал. Но по некоторым признакам предполагал, что из белгородских торков, и он осторожно высказал это предположение княжичу.
— И на том спасибо! — сказал нетерпеливо княжич и хотел было бежать, но остановился. — Он один ехал?
— С малым обозом.
— Гружёным?
— Кажется, да...
— Белгородский — значит, на юг?
— Вот этого сказать не могу. Но думаю, что так, княжич.
— Сколько он заплатил за Неждану?
— Десять гривен... — И,
— Поротая?! — переспросил юноша, сжимая кулаки, но пересилил себя. — Сильно?
Дворский опустил голову...
Дружина уже, собралась за воротами. Юные воины держали в поводу коней. Святослав почувствовал прилив гордости. Он ещё не возглавлял свою дружину в походах, если не считать короткой дороги из Киева сюда, в Почайну, при переезде. Не удержался, обратился к ней с коротким словом:
— Други, не служба — просьба: следуйте за мной!
Ему подвели коня. Он вскочил в седло и поскакал на главный шлях, где, как он помнил, в двух поприщах [25] от дворца был поворот на полдень, к меловым горам, откуда чумаки по осени возят белый камень для отделки церквей. Это и был путь на Белгород.
Торка они настигли поздно вечером, уже на ночлеге.
Два шатра стояли в стороне от шляха, их окружали три телеги с поднятыми оглоблями: видно, бывалый торк боялся нападения недобрых людей. Кони паслись под присмотром слуги, больше смахивающего на воина — на боку у него болталась сабля.
25
Поприще — дневной путь, равный примерно 20 км.
Ягуба свернул со шляха, подскакал к телегам, спешился и подошёл к шатру.
— Эй, хозяин! — позвал он.
Оттуда донёсся стон. Тогда Ягуба, не раздумывая, вошёл в шатёр.
Следом подъехали Святослав и дружинники. Не успели они соскочить с коней, как вдруг полог шатра откинулся и оттуда, держась за окровавленную голову, вывалился Ягуба. За ним выскочил торк с саблей в руке. Он уже замахнулся для смертельного удара, но княжич закричал:
— Остановись, собака!
Торк только сейчас заметил окружающих его воинов.
— Как ты посмел ударить моего дружинника? — наезжая конём на торка, в гневе крикнул Святослав.
— А как он посмел войти в женский шатёр? — Торк не выказал испуга, но саблю опустил.
— Но и ты был в женском шатре!
— Там моя жена, — ответил торк и левой рукой задёрнул полог.
— Жена? — с ужасом переспросил Святослав. — Жена... — Ещё мгновение, и он приказал бы убить торка, но в это время Ягуба, сделав над собой усилие, приподнялся, всё ещё держась за голову, и прерывисто заговорил:
— Врёт он, собака... Неждана там... избитая... больная... плачет...
— Взять его! — приказал дружинникам
На кошме лицом вниз лежала Неждана. Её спина, исполосованная ударами плети, была покрыта местами листьями подорожника. Она приподняла голову, слабо улыбнулась и прошептала:
— Это меня Куря исполосовал... Торк не виноват... Он заботился...
Святослав сжал кулаки: Куря был придворным палачом, и отдавала ему распоряжения в отсутствие мужа только княгиня. Он опустился подле Нежданы на колени.
— Лада моя... За что же тебя так?
— Как узнала я, что великая княгиня приказала меня продать, так и сбежала... Поймали... Высекли...
— Нелюди проклятые, — процедил сквозь зубы княжич.
— Как ты меня нашёл?
— После расскажу...
— А если не отдаст меня торк? Купил ведь... — заплакала Неждана.
— Не плачь, лада, успокойся, я всё улажу. — Он поднялся с колен, выглянул из шатра. — Что с Ягубой?
— Жив будет, не помрёт, — ответил ему дружинник. — Проклятый торк рукояткой сабли его стукнул.
Чуть в стороне от шатра двое дружинников вязали торка.
— Освободите его! — распорядился княжич.
— Вижу, ты не грабитель. Так почему ты и твои люди ведёте себя, словно разбойники? — гордо выпрямившись, спросил торк, как только его отпустили. — Я торговый гость. На Руси всегда уважали торгового гостя.
А я — княжич Святослав, и эта девушка моя! За то, что ты вёз её с бережением, я прощаю тебе нападение на дружинника и то, что пытался обмануть меня. Я забираю Неждану. У меня нет десяти гривен, что ты заплатил дворскому, но я отдаю тебе в уплату перстень, он стоит куда больше! — Святослав снял с пальца перстень с крупным камнем и протянул торку. — В счёт разницы я забираю у тебя воз и коня. Други! Помогите купцу опорожнить воз и нарвите свежей травы.
...На рассвете они достигли развилки, от которой дорога отходила к Почайне. Княжич приказал остановиться.
— Вот что, — сказал он, — дальше я поеду с Нежданой. Тут недалеко её деревня Хорино. А вы возвращайтесь. Делайте, что всегда. Будет великая княгиня спрашивать — отвечайте: княжич велел — и всё. Будет куда посылать — не можем, княжич не велел. Вернусь, как смогу. Ягуба, — обратился он к дружиннику, — тебя особо прошу: поедешь сейчас со мной, запомнишь короткую дорогу и привезёшь бабку-знахарку.
Через четыре дня, оставив Неждану на попечение знахарки, Святослав вернулся в дворец, рассудив, что подобная неторопливость в ответ на самоуправство матери как нельзя лучше прояснит его отношение к случившемуся.
Мать, видимо, что-то почувствовала, потому что, как только он приехал, тотчас послала за ним старого боярина Вексу, надеясь, что из уважения к воеводе сын подчинится.
Приняла сына великая княгиня у себя в покоях, отослав всю челядь.
Святослав ожидал разговора о девушке, но мать, неожиданно для него взяв сына за руку и промокнув глаза платком, заговорила мягко, с грустью: