Святослав. Великий князь киевский

Лиманов Юрий Леонидович

Изяслав говорил решительно, даже и не помышляя о возражении, словно предлагал Святославу не поход против собственного дяди, родного брата отца, а против ляхов или угров.

— Моя княгиня вот-вот разрешится от бремени... второго ждём...

— В Полоцке бабок да мамок, чай, хватит. Ты мне крест целовал!

— Как ты справедливо заметил, великий князь, все мои гривны в Полоцке. Надо бы за ними поехать. Чем с торками расплачиваться?

— Возьмёшь на время у матери. Сестрица тут такой бой за Всеволодову казну учинила — на большой полк хватит!

В словах

дяди прозвучало восхищение сестрой, не отдавшей великокняжеского зажитка.

Отпуская Святослава, великий князь закончил жёстко:

— Мстислав будет ждать тебя три дня. И помни: на бужские городки у меня много желающих беспрестольных князей найдётся.

Угроза была неприкрытой, и Святослав немедля, взяв с собой Ягубу, поскакал в Почайну, к матери.

На развилке, где просёлок уходил в сторону Хорина, он осадил коня.

— Надо ли, князь? — спросил Ягуба.

— Молчи, много воли взял!

— Три года, почитай, ни словечка, и вдруг — как снег на голову. Зачем? Коли приспичило, мало ли на Почайне сенных девок, князь?

— Замолчи! — сердито закричал Святослав. — Убирайся! Скачи на Почайну. Скажешь Вексичу, что я повелел поднимать кметей! — И уже спокойнее добавил: — Я утром приеду.

Его встретила рыжая, веснушчатая некрасивая девка, поздоровалась без особого почтения и повела в дом. Святослав заметил, что на всём лежит печать благосостояния и порядка. Появились пристройки, летник. Девка убежала докладывать хозяйке о нежданном госте, оставив князя в чистой передней горнице. Навстречу ему поднялся слепец. Лицо его показалось смутно знакомым. Святослав вспомнил — Микита, что пел в Полоцке и на свадебном пиру. Но почему слепец?

Они молча стояли друг против друга. Князь не знал, что сказать, а слепец невозмутимо ждал. Надсадно гудела залетевшая с улицы пчела...

Вошла Неждана, вся в чёрном, платок надвинут на самые брови, лицо бледное, ни кровинки, губы, которые он помнил всегда такими сочными, яркими, поджаты, в руках молитвенник.

— Ещё немного, и не застал бы нас, князь. Мы на богомолье идём, — сказала она, поклонившись.

Слепец повернул к ней лицо.

— Кони уже осёдланы, Микитушка, сейчас и едем. Ты уж извини, князь.

Святослав не видел во дворе ни осёдланных коней, ни возка, но не придал этому значения.

— Может, отложишь до завтра? — спросил он растерянно. Не того ожидал он от встречи.

— Никак не можем, князь, отец-настоятель ждёт. Я рада видеть тебя в добром здравии, князь.

Появилась рыжая девка с подносом. На нём, словно намёк, что Неждана его не забыла, стояла кружка с молоком и лежал ломоть хлеба с мёдом.

— Не побрезгуй, князь, деревенским угощением.

Кровь ударила в голову, Святослав повернулся, выбежал из дома, прыгнул в седло и погнал коня. Потом внезапно остановился и стал наблюдать за воротами дома, которые хорошо просматривались с этого места. Никто не выезжал из дому. Князь прождал долго, тени сдвинулись на целый локоть. Из ворот так никто и не вышел. Князь, подавив желание помчаться обратно, вышибить Неждану из подаренной деревушки, растоптать, поскакал

галопом прочь.

Бешеная скачка не охладила Святослава.

Он влетел в ворота загородного дворца Ольговичей, чуть не сбив с ног замешкавшегося воротного, спрыгнул с седла и, не дожидаясь холопов, чтобы отдать взмыленного коня, побежал в молодечную [39] .

Остановился в дверях, крикнул:

— Ягуба здесь?

В молодечной Ягубы не было. Князь пошёл на бронный двор. Ягубы не было и там. Раздражаясь всё больше, он подозвал холопа, велел ему найти дружинника, а сам пошёл к поварне.

39

Молодечная — отдельная изба, где размещались гриди и холостые дружинники.

Конечно, где ещё ему быть! Ягуба сидел здесь, словно простой смерд, и уписывал из глиняной миски густые наваристые щи. «Подлое происхождение всё одно скажется», — подумал князь и крикнул, как бичом щёлкнул:

— Ягуба!

Дружинник вздрогнул, вскочил на ноги.

Лицо его, испуганное и виноватое, разъярило Святослава. Значит, знал, что виноват, ждал наказания, убежал от него с радостью, вместо того чтобы признаться, повиниться, да ещё сел набивать живот!

— Ты! Ты... ты почему от меня скрыл?

— Что скрыл, князь?

— Идём! — Святослав стремительно вышел на бронный двор, где в этот час никого не было. — Не смей врать! Смотри мне в глаза! Почему не сказал?

— Что, батюшка князь?

— Что у неё этот... Микита! И почему он слепой?

— Я... я не знаю...

— Не ври! Я всё удивлялся, почему это Микита исчез, не появляется... Говори правду! Я чую, ты знаешь.

Пока князь говорил, Ягуба немного успокоился и успел взять себя в руки.

— Вот ты о чём, батюшка князь... А я-то испугался, подумал, неужто его и в самом деле вдругорядь к жёнке помянуло?

Дерзость Ягубы ошеломила князя. Он, не помня себя, огрел его плетью, что всё ещё висела у него на запястье. Дружинник, видимо ожидавший этого, успел увернуться, так что удар пришёлся ему по плечам.

— Вот и я так же, князь! В тот день, когда ты велел её вышибить со двора, я прискакал, а у неё этот певец сидит. Песни ей поёт, умильно на неё смотрит, и она ему улыбается так, что ямочки на щеках играют, — будто это ты перед нею... Не стерпел я. Случайно... Клянусь, князь, случайно глаза ему вышиб...

— Замолчи! — взъярился князь от тона и наглости Ягубы. — Замолчи, раб! Я тебя до себя поднял, в други взял, а ты своей грязной лжой меня до себя принизить хочешь? Не бывать этому! Думал воеводой тебя поставить — не будет тебе воеводства! А ещё раз на лжи словлю — так не быть тебе и дружинником, сдохнешь простым кметем! Ягуба слишком хорошо знал князя, чтобы не понимать, и что гроза миновала. После того как Святослав ударил его, он обязательно станет терзаться...

— Прости, князь, посчитал я тогда, что не до неё тебе в твой медовый месяц... Прости мне мою ложь...