Святослав
Шрифт:
И Малуша позавидовала птицам: они могут догнать лодии, с легким криком кружиться над ними и лететь, лететь за князем…
Так и растаяли лодии в голубой дымке.
Но не только лодии скрыла даль в своей дымке. Ночь шла с востока, охватив поле за Днепром, надвигалась на Почайну,.неторопливо покрывала Подол, Гору. В сумерках этой ночи исчезла у Днепра, на белых песках над Почайной, и одинокая женщина.
Наконец она оторвала взгляд от далекого небосклона, где так внезапно все потемнело, и растерянно, боязливо огляделась.
Ночь. О, как боялась теперь Малуша надвигавшейся с востока ночи! Ей
Много лет жила она в Будутине. Будь она там сейчас — могла бы жить и дальше. Но думать об этом было поздно.
Впрочем, Малуша не жалела, что покинула Будутин. То, что она увидела в Киеве, стоило того, чтобы его покинуть. Ради этого стоило не только оставить Будутин. Если бы понадобилось отдать жизнь — Малуша и ее не пожалела бы.
Теперь она была счастлива. Как порой мало нужно человеку, чтобы он почувствовал себя счастливым! Одному для этого нужно золото, другому — земля, третьему — любовь… После многих лет, после бесконечных мечтаний, после такого трудного и опасного пути, после всего того, что, казалось, не в силах был выдержать даже мужчина, Малуша на мгновение (это и в самом деле было лишь мгновение!) увидела свою мечту — Святослава, увидела свою надежду — Владимира. И это было вершиной счастья, о котором она мечтала, ради которого страдала, к которому так долго стремилась.
Но вечного счастья нет. Тело Малуши еще вздрагивало от радостного волнения, сердце еще усиленно билось после желанной, но тяжелой встречи, в глазах еще стояли Святослав и Владимир, и она уже чувствовала, что счастье ее теперь кончилось навсегда, навеки.
И Малуша задумалась: как же быть дальше, куда идти, где искать пристанище?
Идти к Давиле? И смерд и его жена охотно примут ее, она переночует еще ночь, останется на день, на другую ночь… Но спасет ли это Малушу? Что делать дальше? Придет осень, зима. Если кусок хлеба так дорог для Давиды сейчас, то потом он станет еще дороже. X него просто не будет этого куска. Нет, к бедному смерду лучше не возвращаться.
Может быть, направиться в Любеч? Ведь там, наверное, еще живы отец с матерью, они примут ее в родной дом, дадут кусок хлеба. Да Малуша и не станет просить этот кусок, она сможет добыть его собственными руками.
«Нет! — подумала Малуша. — Если уже столько лет я не была там, то теперь и подавно идти туда поздно. С чем я приду к отцу-матери, что принесу им — срам да позор? Ведь, упаси Боже, если кто узнает, что со мною случилось, кто поверит, что я — мать князя Владимира?!»
И еще вспомнила Малуша о богах. Она не могла не вспомнить о них. Ведь все, что существует на свете, думала она, подчинено богам. От богов приходит человек, к богам уходит. Боги владеют всеми благами земли, злые боги насылают на людей всякие беды… Это боги принесли Малуше счастье, они же и отняли его.
— Боги! — вырвалось у Малуши. — Так спасите, спасите же меня!
Но боги и на небе и на земле молчали — им не было дела до Малуши.
А разве она не обращалась к ним раньше? О, сколько раз еще тогда, когда Малуша была на Горе, — а особенно позже, когда судьба забросила ее в Вудутин, — сколько раз просила она их, умоляла.
Молила Перуна, Даждьбога, Ладу, пращуров, лесовиков, домовых помочь дать ей капельку счастья. И сейчас маленькое изображение
Но боги молчали, как молчат и сейчас, не хотят помочь Малуше. Да и могут ли? Что может Перун или Даждьбог, Лада или Роженица сделать для Малуши?
Необъятен и чудесен мир, когда ты можешь глядеть и любоваться небом и землею, цветами и заходом солнца. Но как тесен и темен этот мир, если у тебя никого в нем нет, если ты только песчинка на берегу, порошинка, которую среди тучи пыли несет ветер. Малуша была только песчинкой, порошинкой на этой большой земле.
И Малуше казалось, что у нее остался только один путь. Кругом ночь, из-за Днепра налетает холодный резкий ветер, у ног сердито кипит черная вода… Один миг — кинуться в омут, в черную воду… и все будет кончено. Никому не нужна Малуша, и ей самой ничего больше на свете не нужно. Она подошла ближе к воде и почувствовала, как неумолимо тянет ее к себе, зовет черная пропасть…
Но что это? Среди ночи далеко-далеко зазвучало пение. Пел не один человек, многие голоса тянули грустный, как эта ночь, однообразный, как это небо, но неодолимо призывный напев. Что это могло быть?
Малуша словно пробудилась. Пение среди ночи? Кто может петь в эту страшную пору, почему так властно затронула ее душу эта песня? Куда, куда ты идешь, Малуша?!
Но она уже отошла от воды. Вот ее ноги, погружаясь в сыпучий песок, ступили раз и другой по берегу Почайны. Вытянув руки, словно боясь в темноте на что-то наткнуться, Малуша шла вперед, туда, откуда доносились призывные слова песни.
Так она очутилась у церкви христиан над ручьем. Об этой церкви Малуша знала еще тогда, когда работала в княжьем тереме на Горе. Несколько раз ночью она провожала в церковь княгиню Ольгу. Но тогда Малуша не задумывалась, куда они ходят. Княгиня Ольга всегда оставляла Малушу во дворе, в храм заходила одна. Помолившись, княгиня Ольга выходила из церкви, звала Малушу, и они молча возвращались по тропинке на Гору.
«Как же я сейчас очутилась тут? — подумала Малуша.
– Что я здесь найду?… Но ведь меня будто кто-то сюда позвал?*
Она стояла в небольшом дворе у церкви, откуда доносилось многоголосое пение. Вокруг было темно, из церкви струился отсвет многих свечей. В их лучах Малуша увидела неизвестную ей женщину, которая сидела в стороне, на траве, и делала рукой однообразное движение — поднимала и опускала руку, а потом касалась ею правого и левого плеча.
Женщина тоже заметила Малушу и вглядывалась в нее горящими глазами.
— Ты чего тут стоишь? — спросила она.
— Мне почудилось, что меня позвали, — ответила Малуша.
– Только я не знаю зачем. Что тут делается?
— Молимся, жено, — сказала женщина и тихо добавила: -Христиане мы.
— А о чем вы молитесь? — поинтересовалась Малуша. Сидевшая на земле женщина посмотрела вдаль и, едва шевеля запекшимися губами, произнесла:
— На Горе боги деревянные, они не помогут. Я молилась Перуну и Даждьбогу, а муж утонул в Днепре, детей унесла моровая язва, хижину и землю бояре забрали. Нет мне места на земле, ничего у меня теперь не осталось.
Она пошевелила рукой, раскрыла ворот сорочки, и. Малуша увидела темное тело, острые ключицы, высохшую грудь. А на груди у женщины крестик на тоненьком шнурке.