Святой грааль

Ветер Андрей

– Мне нелегко понимать тебя, Эктор, – признался Артур после долгого молчания. – Мерддин рассуждает понятнее.

– Важны дела человеческие, а не знамя, под которым они свершаются. Кого интересует знамя, того не волнуют дела, – подвёл черту Хель.

Артур вздохнул и направился к лошади.

– Сегодня тебя будут чествовать. Ты расправился с Мордредом, – сказал он.

– Победу будет праздновать Круглый Стол, – улыбнулся в ответ Хель. – А я – лишь один из его воинов…

Вернувшись в крепость, Артур в первую очередь пошёл

в покои Гвиневеры.

– Твой обидчик мёртв, – сообщил жене Человек-Медведь. – Мордред устроил засаду, поджидал нас, осыпал стрелами. Одна из них ударила меня в грудь, но мне повезло.

– Я слышала о случившемся. Христос спас тебя, – сказала Гвиневера.

ВОЙНА. ОСЕНЬ 1096 ГОДА

Отряд графа де Парси остановился лагерем у стен Сен-Пуана, когда день уже клонился к закату. К городу со всех сторон стекались люди, скрипели телеги, мычала скотина. Отдельные группы людей несли знамёна с вышитыми на них уродливыми физиономиями.

– Похоже, тут празднуют что-то, – сказал граф. – Мессиры, мы должны хорошенько отдохнуть в Сен-Пуане.

Де Парси решительно пустил своего коня рысью, направляясь к городским воротам. Бароны последовали за ним. Мост надо рвом был чуть приподнят, чтобы не допустить проезда каких бы то ни было повозок. Стоявший на его краю стражник с алебардой властным жестом остановил важную кавалькаду.

– Сегодня в город можно только пешком! – сочным басом сообщил он.

– Пешком?! – оторопел граф. – Да ведомо ли тебе, кто перед тобой?

Стражник виновато пожал плечами. Сзади к нему подошло ещё несколько дозорных.

– Пусть ваша милость не изволит гневаться, потому как сегодня у нас благородные господа наравне с простым народом! – задорно выкрикнул кто-то их стражников.

– Его светлость граф Робер де Парси не должен идти пешком, – подал голос один из баронов, выезжая вперёд.

Стражники с пониманием кивнули, но развели руками. Они даже не посмотрели на красочные знамёна с родовыми гербами, плескавшимися над головами знатных особ.

– Да будет известно вашей светлости, что сегодня в Сен-Пуане проходит маскарад! – торжественно доложил кто-то из стражников. Всем заправляет аббат Монтьё!

– Аббат Монтьё? – удивился стоявший рядом с графом епископ. – Никогда не слышал о нём.

– Ха-ха-ха! – добродушно рассмеялись стражники.

Из-за городских стен доносились звуки флейт, стук барабанов и бубнов, звон колокольчиков, шум трещоток. Мимо всадников, бесцеремонно расталкивая их коней, пробежали, приплясывая и звеня бубенцами, люди в масках – женщины и мужчины.

– Кто такой аббат Монтьё? – спросил граф, заметно раздражаясь столь негостеприимным приёмом.

– Самый известный здешний шут, возглавляющий Весёлую Шайку, – ответил ближайший стражник.

– Что за Весёлая Шайка такая?

– Да вы ничего не знаете, судари! Видать, вы никогда не бывали в наших

краях. Согласно закону Сен-Пуана, раз в году город переходит во власть шутов. Шуты становятся главными у нас. Они могут судить даже вас, мессиры, если узнают, что за вами водится какой-нибудь грешок. А за кем из господ нет грехов? Так что можете войти в ворота, если не боитесь быть приговорёнными к повешению или четвертованию.

– Что за чушь! – возмутился де Парси.

– Можете нацепить маску, чтобы никто не узнал вас, господа, – предложил стражник.

– Возвращаемся в лагерь! – прорычал граф. – Никто ещё не позволял себе ничего подобного!

Он злобно пришпорил коня и помчался к белеющим палаткам своего обоза. Свита, гремя копытами, поскакала за ним.

Только Ван Хель спрыгнул со своего коня.

– Кто может присмотреть за ним, приятель? – спросил он у стражника, поглаживая коня по шее.

– Если вернётесь до захода солнца, то я пригляжу за вашим красавцем. Позже нас сменят.

– Я успею, – заверил Ван Хель. – За усердие получишь звонкую монету.

Он спокойно перешёл мост и вошёл в ворота, тут же погрузившись в карнавальный шум.

– Значит, у вас тут маскарад? – заговорил он с хозяином хлебной лавки.

– Да, аббат Монтьё готовится к судилищу. Вот уж позабавимся. Наступает самое интересное время. Поглядим, какое из шутовских объединений победит на состязаниях.

– У вас что, шуты имеют свои объединения? – удивился Ван Хель.

– Да, братства шутов.

– Никогда не слышал про такие, – признался Ван Хель.

– В нашем городе, – принялся растолковывать лавочник, – шуты объединяются в корпорации, как и ремесленники. Ты же знаешь, что всякая деятельность должна быть упорядочена.

– Не понимаю, зачем им объединяться в какие-то группы.

– Потому что высказывание собственного мнения может происходить только в рамках профессиональных союзов. Таковы строгие правила нашего города.

– А если я пожелаю выразить собственное недовольство чем-то, неужто мне посмеют заткнуть рот? – не поверил Хель.

– Видать, ты приехал издалека, коли задаёшь такие вопросы, сударь… Что ж, отвечу тебе, раз ты хочешь знать. Да, ты можешь сказать всё, что ты думаешь, но не на общественных собраниях. В собрании и на площади право голоса принадлежит только представителю профессионального объединения, будь то сапожник, ткач, цирюльник – любой. Шуты, если им угодно смеяться и показывать фокусы в одиночку, имеют на это право. Однако ни один из них не посмеет высмеять никого из наших градоначальников и тем более потребовать от них держать ответ перед простыми людьми. Но в маскарадную неделю аббат Монтьё не только позволяет себе всякие шалости со своими шутами, но и устраивает трибунал, где вершит суд над господами… Некоторых он приговаривает к тюремному заключению, некоторых – к обезглавливанию или к повешению. Народ ликует и хохочет.