Святой грешник

Частейн Сандра

Они не могут оставаться на острове вечно. С чего он взял, что несколько дней, проведенных на Слэйд-Айленде, вернут Карен память? Ладно, предположим, память вернется к ней, рассужал Нико. И что она тогда предпримет? Вернется в Миннесоту? Несомненно. Карен Миллер — смелая женщина, в этом Нико не раз имел возможность убедиться. Скорее бы найти ее. А потом они вместе решат, что делать дальше. Потом…

Нико обогнул остров и оказался в том самом месте, где когда-то была свадьба его сестры.

На широкий гранитный утес, окруженный

водой и возвышавшийся над волнами наподобие алтаря, можно было попасть только пройдя по узкому перешейку, напоминающему ручку ложки. С других сторон утес отвесно обрывался над рекой.

Здесь-то Нико и нашел Карен. Она сидела неподвижно, обхватив руками колени, и смотрела на полускрытый туманом противоположный берег.

Скрип снега под его ботинками заставил ее обернуться.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил он.

Она взглянула на него, в ее лице была какая-то отрешенность.

— Прости, я не хотела заставлять тебя волноваться. Просто здесь так красиво… и печально.

— Это опасно. Я запрещаю тебе сидеть здесь.

— Запрещаешь? — Карен удивленно подняла брови.

— Да, я не хочу, чтобы ты сорвалась со скалы. Немедленно иди сюда.

— Не пойду, — ответила она спокойно. — Ты стал моим ангелом-хранителем, но выставлять мне требования — это уже слишком. Я сама буду решать, что мне делать.

— Я сказал — иди сюда. Не хватало еще, чтобы ты спорила со мной.

— Не хватало еще? А что я такого сделала тебе, Нико? — обиженно произнесла она.

Нико понимал, что сейчас чувствует Карен, и не винил ее. В конце концов, это он заговорил об этих дурацких рамках поведения. А сейчас он, хоть и невзначай, напугал ее своей резкостью.

Пришло время рассказать ей правду. Переступить через боль и все рассказать.

— Ты тут ни при чем, принцесса. Это место давит на меня, навевает тяжелые воспоминания. Однажды я был здесь с той, которую любил и о которой заботился. Она, как и ты, не хотела слушать меня, и я ее потерял.

— Она сорвалась со скалы?

— Нет. Хотя так было бы даже лучше для нее. Здесь, на этом утесе, ее выдали замуж. Это было летом, на закате. Вижу как сейчас: она стоит, освещенная багряными лучами заходящего солнца… — Нико замолчал. Тоска сдавила ему грудь. Закрыв глаза, он вспомнил, как умело его сестренка скрывала свои чувства в этот день. На ней была белая шелковая блузка и алая юбка, на шее и запястьях поблескивали золотые украшения. Будь проклято это золото, золото, за которое ее продали.

— Я не понимаю, — сказала Карен. Она поднялась и стояла в нерешительности, не зная: то ли подойти к нему, то ли остаться на месте.

— Ты любил ее?

Нико молчал, уставившись в землю.

— Любил ли я ее? — наконец произнес он. — Больше всего на свете. Она была моей сестрой. Ее, как и тебя, звали Карен.

— Ты уговаривал ее не выходить замуж, но она тебя не послушала? — осторожно спросила Карен.

— Да. Она стояла

там, где сейчас стоишь ты, когда я в последний раз умолял ее одуматься. — Нико отвернулся от Карен, чтобы скрыть свою боль. Он не хотел, чтобы она видела, как он страдает. — Она вышла замуж за человека, с которым даже не была знакома. Я просил ее уехать со мной, я бы позаботился о ней. Но наш тиран отец хотел, чтобы она вышла замуж, и моя сестра боялась ему противоречить. Надо было силой заставить ее уехать со мной.

Карен отошла от края обрыва и подошла к нему.

— Ты сделал все, что мог. Ничто не остановило бы ее, поверь. Я пыталась помочь своей матери изменить ее жизнь, но не смогла.

— Я мог помешать этой свадьбе, — вздохнул он.

— Но как?

— Я мог бы стать преемником отца, но я не хотел, не мог на это решиться.

— Что значит «стать преемником»? — Карен нежно коснулась его руки. — Объясни мне, Нико, пожалуйста.

Нико повернулся и, притянув к себе, крепко обнял ее. Некоторое время они молча стояли, прижавшись друг к другу.

— Пойдем обратно в дом, — сказал он наконец, — там и поговорим. Я расскажу тебе о Карен, а ты расскажешь мне о своей матери.

— Но я не все помню. Только какие-то отрывочные смутные образы. Правда, есть кое-что… — На мгновение ей представились родители — смеющийся отец и угрюмая суровая мать. Мать всегда старалась, насколько это было возможно, избегать общения с дочерью.

— Ты не хочешь вспоминать о своем прошлом, — сказал Нико, глядя ей в глаза. — Мне тоже причиняют боль воспоминания, но нам же будет легче, если мы все расскажем друг другу.

Было раннее утро. Дул холодный северный ветер. Нико и Карен шли, прижавшись друг к другу, но ледяной ветер все равно пронизывал их насквозь.

— Здесь всегда так ветрено? — спросила Карен, стуча зубами от холода.

— Не знаю. Я раньше не бывал здесь зимой. Зимой сюда вообще никто не приезжает.

— Откуда ты знаешь? Кто-то ведь должен был нарубить дров для камина.

— Здесь такой порядок. Каждый, кто гостит на острове, должен перед своим отъездом приготовить дом для следующих гостей. Жиль наведывается сюда время от времени проверить, все ли в порядке, и наполнить баки горючим.

Ветер усилился. Его порывы то и дело бросали им в лицо мокрый снег. Карен взглянула на Нико, и у нее защемило сердце. Его выбеленные снегом черные волосы, казалось, поседели от пережитой утраты, на волевом, словно вырезанном из камня лице застыло угрюмое выражение. Карен знала, что Нико, как и она сама, борется со своим прошлым. Только Нико намеренно блокировал боль, а Карен ничего не могла вспомнить из-за провала в памяти.

У Нико была сестра, которую он любил и о которой заботился. Она пережила какую-то ужасную трагедию, которую он не смог предотвратить. Поэтому он так стремится заботиться о ней? Он как-то сказал, что она — его плата за прошлое.