Святой грешник
Шрифт:
От напряжения у нее разболелась голова. Рядом с Нико она ни о ком не могла думать, кроме него.
— Наверное, это все еще травма дает о себе знать. Ничего не могу вспомнить. Только твой голос, когда ты говорил со мной еще там, в больнице. Ты — единственное мое воспоминание. Пожалуйста, не заставляй меня больше вспоминать.
Он молча посмотрел на нее.
— Хорошо, — проговорил он наконец, выпуская ее руку из своей. — У нас еще есть время. Не бойся, я тебя не съем. Пока, по крайней мере. — Нико решил развеселить погрустневшую
Поковыряв вилкой в недоеденном омлете, Карен откинулась на спинку кресла.
— Кто-то заставил тебя страдать? Тебе причинили боль, принцесса?
— Нет, — машинально ответила она, — не мне.
Ответ сорвался с ее губ абсолютно неожиданно, но она знала, что это правда.
— Я уже ничего не знаю, Нико, ни в чем не уверена, — произнесла она устало, — но вполне возможно, что тот, кто гонится за мной, теперь разыскивает и тебя тоже. Я чувствую, что отсиживаться где-то, скрываться — не по мне, и раз я уехала из Миннесоты, на то была веская причина.
Наступила тишина. Только ветер выл снаружи, налетая на стены, пытаясь забраться внутрь.
Нико и сам уже понял, что Карен сильная натура. Женщину, которая, едва держась на ногах, настаивает на том, чтобы идти самостоятельно, не так легко испугать.
— Я думаю, с одним репортером, если нужно, мы справимся. — Он поднялся и подошел к окну. — Но сегодня вечером битва нам не грозит. Пока шторм не закончится, никто не сможет попасть на остров.
— У меня уже глаза слипаются, — призналась Карен.
— Сегодня мы поспим на полу. Я постелю матрасы. А завтра, когда дом достаточно прогреется, поищем спальни.
— Спальни? Отдельные? — Карен лукаво посмотрела на него. — Но ведь мы же любовники.
Она флиртовала с ним. Подстегивала его воображение, используя тот же прием, который он применил в больнице.
— Это было во сне, Карен, — произнес он с трудом, едва владея собой.
— Я знаю и очень сожалею об этом. — Она скрестила руки, сжала локти пальцами. — Единственное, о чем я мечтаю, так это чтобы кто-нибудь обнял меня покрепче сегодня ночью. Ты обнимешь меня, согреешь?
Она знала, что Нико не сможет устоять. Что же еще он мог ответить, кроме: «Я постараюсь»?
7
Слэйд-Айленд
Нико постелил на полу два матраса и накрыл их пледом, сверху принес подушки и одеяла.
Сняв ботинки, Карен забралась под одеяло и стала устраиваться поудобнее.
— Я ожидала увидеть золотистые песчаные пляжи, — мечтательно произнесла она. — Но снег — это тоже достаточно романтично.
— Хорошо там, где нас нет, — лаконично заметил Нико.
Он задул свечу и подбросил поленьев в камин. Вид, открывающийся из окна дома, напоминал черно-белую
Нико отошел от окна и оглядел темную комнату. Поленья в камине занялись и тихо потрескивали, рассыпая вокруг огненные искры. Дальше тянуть было бессмысленно, и Нико со вздохом направился к импровизированной кровати на полу.
— Если ты не захочешь обнять меня, я пойму. — Карен отвернулась от него. — Двадцать лет никто не пел мне колыбельных, я уже взрослая девочка.
— А что тебе пела на ночь твоя мать? — спросил Нико, растягиваясь на матрасе.
— Мне пел папа. Он пел ирландские колыбельные песни.
— А что сейчас с твоим отцом?
После небольшой паузы Карен произнесла:
— Он погиб, когда мне было восемь лет. Его раздавило комбайном.
— Значит, он был фермером?
Карен ответила, но ее голос прозвучал неуверенно.
— Я… я не знаю. Наверное.
Нико почти физически почувствовал, какой одинокой и никому не нужной ощущает себя Карен, и порывисто обнял ее.
— Иди сюда, принцесса. Мне тоже очень хочется, чтобы меня кто-нибудь обнял. К тому же так нам будет теплее.
Она не сопротивлялась.
На Нико тоже нахлынули воспоминания. Вот он, худенький темноволосый мальчик, прижимается к матери, поющей ему на ночь ирландские колыбельные песни. Отец никогда не был ласков с ним, он не мог простить Нико того, что он отказался от жизни, предназначенной ему его цыганским происхождением.
Нико редко думал об отце — воспоминания причиняли ему боль, — но старый дом, в котором прошло его детство, навеял эти неприятные мысли.
Карен чуть заметно вздрогнула, очутившись в объятиях Нико, но потом доверчиво уткнулась в его плечо. От него исходил слабый аромат сандалового дерева. Этот едва различимый запах, как тихая колыбельная из детства, убаюкивал Карен, перенося в мир снов, где Нико превращался в страстного цыгана — ее любовника.
Нико запел что-то себе под нос, и Карен улыбнулась в темноту.
— Ты же говорил, что не поешь.
— А я и не пою, — проворчал он. — Спи.
Согревшись в объятиях Нико, Карен чувствовала себя в полной безопасности. Страх перед прошлым на время отступил. Карен закрыла глаза.
Нико, стиснув зубы, молча боролся с собой. С каким удовольствием он поменялся бы в эту минуту местами с осужденным на мучительную смерть. Карен была так близко от него, что Нико не мог расслабиться ни на секунду.
Как бы он ни повернулся, она все равно почувствует горячечный жар и дрожь его тела. Он не должен этого допустить. Если только она догадается о том, как сильно он ее хочет, то не замедлит ввести его в искушение осуществить желаемое. После долгих безуспешных попыток ему удалось наконец улечься так, чтобы не касаться ее бедрами. Нико перевел дух.