Святой грешник
Шрифт:
— Принцесса и цыган, — рассмеялась она. — Звучит как название любовного бестселлера.
Он приподнялся на локте.
— Да? А это и есть любовный роман. Роман, в котором мужчина и женщина теряют голову, поддавшись страсти, и занимаются любовью, хотя знают, что не должны этого делать, знают, что совершают ошибку.
Карен растерянно заморгала.
— Ты думаешь, мы совершаем ошибку, Нико?
— Может быть, и так, — нехотя признался он.
Он ласкал ее грудь, потом стал страстно целовать твердый розовый сосок.
— Даже не «может быть», а
— Тогда у нашего романа не будет конца. И мы никогда не узнаем, ошиблись мы или нет.
Бессознательно она прижалась к нему. Почувствовав у себя между ног огненный источник живительной влаги, Карен вздрогнула от наслаждения. Руки Нико стали ласкать ее бедра, а потом Карен ощутила его пальцы внутри себя.
— Нико, — простонала она с удивлением и мольбой.
Глубокими чувственными поцелуями он прогнал прочь все сомнения, и она, забыв обо всем, отдалась своему цыгану.
Их тела пылали, наслаждение граничило с болью. Карен хотела, чтобы время замерло, чтобы момент их слияния длился вечно. Их страсть достигала высочайшего пика. Голова Карен кружилась, она словно оказалась на краю вулкана, огненный мир вращался вокруг нее, опаляя искрами страсти.
Он покрывал поцелуями ее губы, лицо, шею. Потом, со стоном оторвавшись от ее рта, он стал целовать ей грудь, обследовал языком самые сокровенные уголки ее тела, и снова вернулся к нежным, сводящим с ума губам.
Каждый поцелуй Нико был как первый. Все было как в первый раз. Чувства и эмоции, что переполняли ее сейчас, нельзя было выразить словами. Ее тело плавилось в жарких объятиях Нико, растворялось в воздухе, превращаясь в сверкающий электрический разряд. Карен словно парила в небесах и сверху смотрела на свое тело, распростертое на простынях. Вскоре Нико застонал и без сил упал на нее. Волна дрожи прокатилась по его телу и эхом отозвалась в Карен.
Долгое время они лежали молча, не шевелясь, боясь разорвать физическую и духовную связь, возникшую между ними. Слезы катились из ее полуприкрытых глаз и сверкали на щеках, словно драгоценные камни. Карен была счастлива, найдя в этом единении недостающую часть себя.
Спустя некоторое время Нико приподнял голову и улыбнулся Карен.
— Мало, — лукаво заметила она.
— Это точно. Чем дольше я с тобой, тем больше мне этого хочется.
Он поцеловал ее щеку, чуть касаясь уголка рта, а затем снова приник к ее полным чувственным губам.
— Да нет же, — пояснила Карен, оторвавшись от его настойчивых губ. — Я имела в виду твою улыбку. Ты ведь так редко улыбаешься.
— Да, — просто согласился он, нарушая все запреты и ограничения, что он наложил на себя на обратном пути к острову. — Если я улыбаюсь, значит, я люблю тебя. Отныне и навеки запомни: если ты увидишь у меня на губах такую наглую ухмылку, как сейчас, знай, о чем я думаю. А думаю я о том, что я, пожалуй, куплю этот остров и переименую его. Он будет зваться остров Шандор. Я построю на нем высокую башню и запру тебя на самом верху. И ты навсегда останешься моей пленницей.
Карен довольно рассмеялась и потянулась
— У тебя ничего не выйдет, Нико. Тебе никогда не удастся силой заточить меня в башне, потому что я останусь добровольно. Во-первых, мне здесь нравится, а во-вторых… ты меня держишь.
Он улыбнулся, как змей-искуситель, и Карен почувствовала, как он напрягся внутри нее, подтвердив тем самым ее двусмысленные слова.
Прошло много часов, прежде чем Карен проснулась в объятиях Нико. Тревожные мысли лезли ей в голову. Куда они поедут? Есть ли у них какое-то будущее? Ей казалось, что ее жизнь началась с той минуты, когда в больнице она открыла глаза и увидела Николая Шандора. Но она знала, что это не так. У нее было прошлое, связанное с небольшим городком в Миннесоте.
И как бы сильно она не хотела этого мужчину, держащего ее в объятиях, как бы сильно он не хотел ее — она не может принадлежать ни ему, ни самой себе до тех пор, пока не расквитается с прошлым.
Карен задумчиво глядела на догорающие в камине поленья. Внезапно другая картина вспыхнула в ее сознании: огненные языки, вырывающиеся из окон, и раскаленные добела решетки на них, гудящие под напором пламени. Пламя постепенно охватывало все здание, оно завывало и стонало, алыми ручейками взбираясь по стенам.
Этот ужасный пожар произошел накануне Дня всех святых — в ночь, когда мир, по старинным приданиям, принадлежит гоблинам, духам и ведьмам. В городе, как обычно, устраивался карнавал, и Карен работала в «доме с привидениями». От плавящихся свечей, пыли и запаха сладостей у нее закружилась голова, и она вышла во двор подышать свежим воздухом. Почувствовав себя лучше, Карен уже собиралась уходить, как вдруг ее внимание привлекла чья-то темная фигура, возившаяся с какой-то тряпкой под открытым на первом этаже окном.
Карен насторожилась, но времени что-либо предпринять у нее не было: незнакомец чиркнул спичкой, поджег тряпку и бросил в распахнутое окно. Видимо, тряпка была смочена в какой-то горючей жидкости, потому что огонь тут же охватил комнату и стал распространяться по всему зданию.
От ужаса Карен не могла двинуться с места. Она так и стояла, парализованная, а поджигатель, сделав свое дело, направился к ней.
— Что же ты стоишь? Спасай людей! — преступник в маскарадном костюме привидения рассмеялся низким хриплым смехом и растворился в темноте.
Из горящего дома выскочил мужчина с двумя малышами на руках.
— Отведите моих детей в безопасное место. И вызовите пожарных! — Он вложил крошечные пальчики сыновей в ладони Карен и кинулся обратно в объятое огнем здание.
— Карен, что с тобой? — донесся до нее в голове взволнованный голос Нико. Карен не ответила. Она была там, около горящего дома.
Посадив плачущих, перепуганных детей в свою машину, Карен побежала к телефонной будке и увидела удаляющуюся красную легковушку. Свет фонаря выхватил из темноты номерной знак, но Карен смогла разобрать только первые две цифры — остальные были забрызганы грязью.