Святой
Шрифт:
– Он тоже его друг. Я не хотела задеть твои чувства.
– Что же, они задеты. Не страшно. Потом перестанут болеть. В конце концов. Так же как и я согреюсь.
– В конце концов?
– Именно. Может, мы пойдем куда-нибудь и поговорим...
– Вайет, я больше не могу тебя видеть, - Элеонор выпалила слова быстро и резко, словно срывала пластырь.
– Я внезапно стал невидимым?
Она потерла лоб.
– Ты должен прекратить быть таким милым и забавным, хорошо?
– попросила она.
– Он возвращается через три дня. Я больше так не могу, играть с тобой в эту игру.
– Это не игра. Я влюблен в тебя.
– А я влюблена в него.
– Ты не можешь. Ему за тридцать. Тебе девятнадцать.
– Он блестящий и смешной, и очаровательный, и я никогда не разгадаю до конца все его тайны.
– Парни в его возрасте любят девушек помоложе. Ты для них легкая добыча. Они могут впечатлить тебя одним своим возрастом.
– Я не легкая добыча, понял? Я не какая-то там овечка, которую съел большой плохой волк. Он говорит на восемнадцати языках. Он ростом шесть футов и четыре дюйма. Он потрясающе красив, и да, я использую слово «красив». Он ездит на мотоцикле и ведет такую жизнь, которая тебе и не снилась, и он впустил меня в нее. Я видела такие вечеринки, что ты и представить не можешь. А люди? Богатые и влиятельные люди, о которых ты и не подозревал. И, Вайет, ничего из этого не имеет значения. Важно то, что он любит меня, и нет ничего, что бы он не сделал для меня. Он так сильно любит меня, что если я захочу быть с тобой больше, чем с ним, он позволит мне быть с тобой. Он любит меня и знает меня, и я более интересная, когда с ним, чем без него. Без него я всего лишь студентка Нью-Йоркского университета с факультета английского, с работой на полставки и слишком большим количеством домашки.
– И я тоже.
– Да. Именно.
Слова повисли между ними в воздухе, как ядовитое облако. Она знала, что пересекла черту, глубоко вонзила нож. Как бы она не обожала Вайета, он никогда не сможет конкурировать с таким мужчиной, как Сорен. Во-первых, Сорен был мужчиной, а Вайет - всего лишь девятнадцатилетним парнем.
– Элли, ты знаешь, что делаешь?
– спросил Вайет.
– Ты живешь в Стране чудес. Этот парень старше и говорит на всех этих языках, и живет этой сумасшедшей жизнью. Она отличается, она странная, это Безумное королевство на дне кроличьей норы. Там весело какое-то время, но все же тебе придется вернуться домой. Алиса, ты не можешь жить там вечно.
– Я не Алиса.
– Она не знала кем была - Белым кроликом, Белой королевой или Бармаглотом, но она точно знала одно. Она не была чужой в Стране чудес. Она была там рождена.
– Ты и он - это безумие.
– Что я могу ответить? Мы все здесь сумасшедшие.
– Элли...
– Вайет запустил руку в свои красные волосы. Она любила его панковские красные волосы. Как сказал Кингсли, будь жестокой. Сделай все четко. Она повесила на сердце замок и пропустила пулю через сострадание.
– Вайет, позволь задать тебе один вопрос. Ты когда-нибудь порол флоггером женщину?
– Она шагнула вперед.
– Что? Флоггером? Никогда.
– Тростью?
– Нет.
– Ты знаешь, как пользоваться однохвосткой?
– Я даже не знаю, что это.
– В твоей спальне есть Андреевский крест?
– Что?
– Я не та, за кого ты меня принимаешь, - ответила она.
– Ты влюблен в ту, которой не существует.
– Ты меня пугаешь, - ответил Вайет, его глаза были большими и испуганными.
– Я еще даже не начала пугать тебя.
– Элли?
– Голос Вайета стал тихим и покорным.
– Что он может дать тебе, чего не могу я? Серьезно. Я хочу знать ответ.
Она повернулась к нему спиной и направилась к ожидающему такси.
– Все.
В одиночестве на заднем сидении темного такси она дала слезам волю. Больше никогда. Она не позволит себе заботиться о ком-то еще, кроме Сорена до конца своей жизни. Это слишком больно. Наедине со своим разумом и в печали
Она заплатила водителю и пробралась через густой снег к общежитию. Она достала бутылку легкого вина одной из ее соседок из холодильника и выпила его быстрее, чем стоило. Она услышала голоса в коридоре - безошибочный звук вечеринки.
Элеонор села на кровать, с другой бутылкой в руках. Что может быть более жалким, чем влюбленная девушка, сидящая в комнате общежития и напивающаяся в одиночестве? Ответа на этот вопрос не было. Ей не стоит пить в одиночестве, размышляя о том, как сильно ей будет не хватать быть девушкой Вайета, как ей будет не хватать их общих обедов и ужинов, разговоров о книгах и поэзии, любимых и ненавистных профессорах. Ей не стоило пить одной и думать о том, как хорошо было прошлой ночью лежать под ним обнаженной до пояса, пока он целовал ее грудь и соски. Ей не стоило пить одной и думать о том, как эротично было просто спать в его постели, в его объятиях. Он заставил ее хотеть, Вайет заставил. Хотеть совершенно других вещей, отличных от того, что заставлял хотеть Сорен. Она хотела раздеть Вайета, привязать его, кусать его, целовать, сосать, заставить умолять о большем. Может, она дала бы ему больше. Может, нет. Может, она взяла бы кубик льда и пытала бы его им. Черт возьми, откуда эти фантазии? Она была нижней, собственностью Сорена. Она не могла представить, как доминирует над Сореном. Об этом даже смешно было думать. Так почему она так сильно хотела этого? Почему она думала только об этом, когда они с Вайетом были наедине? Не важно. Фантазия. Она забудет об этом к утру.
Она поставила бутылку вина на прикроватную тумбочку и уставилась на нее.
Пить в одиночестве было определенно худшей идеей. Она решила вылить содержимое бутылки в канализацию.
Но прежде, чем она дошла до раковины, в дверь ударили с десяток кулаков.
– Вечеринка в угловой комнате!
– донеслась какофония мужских и женских голосов. Они перешли к следующей комнате, постучали снова и повторили клич.
Типичное пятничное приглашение.
Элеонор уставилась на бутылку в руке. Этим утром она пыталась покинуть постель Вайета, но он проснулся, притянул ее к себе и прошептал: - Я буду ждать столько, сколько хочешь, но ты должна знать, я безумно хочу быть внутри тебя.
Его слова и его эрекция, прижимающаяся к ее спине, заставили ее весь день изнывать от потребности.
Вечер пятницы. Ужасная идея - пить в одиночку.
Она взяла бутылку и отправилась в угловую комнату.
Почему бы не выпить со всеми?
Глава 29
Элеонор
Хлорка. Она чувствовала запах хлорки. Вот что это. Элеонор сморщила нос от едкого запаха и попыталась открыть глаза. Почему хлорка? И...дезинфицирующее средство?
– Элеонор? Ты проснулась?
– Нет, - ответила она.
– Элеонор, я Лиза. Ты можешь открыть для меня глаза?
– Нет. Но я могу открыть их для себя.
Она открыла глаза. Повсюду яркий свет. Яркий свет, белая плитка, белые простыни и белые халаты. Она сразу же их закрыла.
– Ты знаешь, где ты? – спросила женщина, Лиза.
– В аду?
– Элеонор, ты в больнице. Твой друг думал у тебя алкогольное отравление.
– Правда?
– Да.
– Недотепа.
В какой-то момент прошлой ночью она решила не пить в одиночестве, а выпить со всеми остальными. Выпивка была ее первой ошибкой. Компания, которую она выбрала - второй.