Святые сердца

Дюнан Сара

Что «и», ей добавлять не нужно, ведь всякая монахиня наизусть знает правила святого Бенедикта: «И во всем повиноваться приказам аббатисы».

– Уверена, что тогда мы выдержим эту бурю и снова сделаем нашу общину такой, какой она была: местом гармонии и честного служения Богу.

Все в комнате молчат. Это было прекрасное представление, и более всех оно произвело впечатление на Зуану.

Основа плана, его главные ингредиенты принадлежали ей. Но все остальное… все усовершенствования… все украшения аббатиса придумала сама, и как умно и мастерски, просто изумительно.

Вот женщина, которая так дорожит репутацией своего монастыря, что во избежание скандала позволила убить человека; и она же пожертвовала возможностью отомстить своей самой сильной противнице ради того, чтобы вернуть в общину мир и покой. Ведь ей хорошо известно, что только так они могут надеяться избегнуть вмешательства извне.

Зуана снова вспоминает устав монастыря. «Аббатисе многое доверено, с нее же многое и спросится; трудно руководить душами и нелегко приспосабливаться к неодинаковым характерам, мешать мягкость с суровостью, чтобы не только не принести ущерба стаду, но и возрадоваться увеличению достойной паствы».

Кто еще в этой комнате справился бы с этим так же блестяще, как она?

Зуана робко поднимает руку.

– Да, сестра Зуана? Я позволяю вам говорить.

– Я… я хотела спросить, а что нам теперь делать с послушницей?

Аббатиса вздыхает.

– Мы должны сделать все возможное, чтобы вывести ее из голодного безумия, вернуть ей здоровье, а затем обратиться к ее духовному состоянию. Первое, думаю, придется выполнить вам.

– Я постараюсь, – склоняет голову Зуана. – Но должна сказать: осматривая ее в лазарете, я нашла, что состояние ее очень серьезно. В своем безумии она нанесла себе ножом самые различные раны.

– Моя дорогая сестра Зуана, все сестры нашего монастыря знают, что вы сделаете все от вас зависящее. Сейчас я попрошу отца Ромеро навестить ее. А остальное предоставим Господу. Будем молить Его направить нас.

Монахини СантаКатерины расходятся по своим кельям, где будут молиться и предаваться размышлениям, с неожиданным чувством покоя и гармонии. Многие будут стоять на коленях еще долго после наступления темноты и потом будут клясться, что ночью из лазарета раздался голос, высокие ноты молодой пташки, и, хотя иные подумали, что это новое проявление безумия, все же не соблазниться их чистотой было трудно, поэтому монахини надеялись, что, может быть, Господь внял их молитвам и вернул покой многострадальной молодой женщине.

В самый глухой час той же ночи, когда сестра Зуана уже давно пожелала своим пациенткам доброго сна, Клеменция просыпается и видит в комнате фигуру; она клянется, что это была сама Богоматерь, ибо она пришла тихо, лицо ее скрывала белая вуаль, а вокруг нее пахло цветами. Она останавливается у кровати послушницы, и та немедленно садится и молится вместе с ней, как будто и не была на краю смерти. Святая Дева наклоняется и протягивает ей чашу с причастием, из которой та долго пьет. Потом девушка ложится снова, а фигура, помолившись возле нее некоторое время, уходит так же тихо, как пришла.

Все знают, что Клеменция безумна, как стадо весенних ягнят, и все же когда на рассвете

оказывается, что девушка тихо умерла во сне, новость распространяется по общине, точно дуновение легкого ветерка, неся с собой удивление и надежду.

Глава сорок восьмая

Однако смерть не отменяет жизни, и монастырь накануне Пасхи оживлен, как никогда.

Летиция и сестра Зуана, которые нашли девушку бездыханной, перенесли ее тело в маленькую покойницкую за аптекой, где ее обмыли и приготовили к похоронам. Вместо публичного отпевания молитвы произносят в часовне. И хотя всем страшно хочется видеть тело, аббатиса обязана проследить за тем, чтобы община как можно скорее вернулась к нормальной жизни, что она и делает, и ее новообретенному авторитету подчиняются беспрекословно.

В тот же день приданое для благородной свадьбы заканчивают и укладывают в огромный сундук, за которым приедут завтра. Это дело такой важности, что аббатиса сама приходит проследить за тем, как сундук спускают в маленькую комнатку возле покойницкой, откуда его в тот же день переправят в склад у реки.

Зуана и Летиция укладывают тело девушки в грубый деревянный гроб, который накрывают куском белого муслина (золотого покрова удостаиваются лишь принявшие монашеский обет). Затем Зуана отпускает Летицию, которую вид исхудавшего до костей юного тела неожиданно растрогал так, что она не может сдержать слез, а сама сидит рядом с телом Серафины в течение рабочего часа.

Вскоре к ней присоединяется сестранаставница, которая сходила к аббатисе и покорно испросила разрешения проститься со своей бывшей подопечной.

Две женщины бок о бок встают на колени у гроба. В последний раз они стояли так у тела сестры Имберзаги, когда Зуану тронула заразительная радость сестрынаставницы. Теперь она против воли отмечает, что в душе ее товарки по монастырю стоит мрак, как будто она, как ни старается, не может и не хочет простить себе своей роли в странной смерти этой молодой женщины.

Наконец, после многочасового стояния на коленях и молитвы, старая женщина медленно встает и молча идет к двери.

– Сестра Юмилиана?

Она останавливается и ждет.

– Вы както сказали, что жалеете о том, что не были моей наставницей. Я разделяю ваши чувства, и, если вы позволите, я хотела бы прийти какнибудь к вам и поговорить о том, как мне ближе подойти к нашему Святому Отцу.

Старая женщина вздрагивает.

– Не надо ко мне приходить, – хрипло говорит она. – Я недостойна.

– А я думаю, что наоборот. Пожалуйста. Я верю, что именно вы сможете мне помочь.

И хотя обман царит в комнате, в словах Зуаны его нет.

Юмилиана долго смотрит на нее, медленно кивает, и ее седые волосы и дряблый подбородок начинают дрожать, когда приходят слезы.

– Я постараюсь.

Прямо перед вечерей аббатиса вызывает старшую прислужницу к себе и просит подождать до ужина, а тогда уже перенести сундук на склад, поскольку она сама хочет в последний раз проверить его содержимое.